Лев Аннинский

     
     Прежде, чем засесть в интернет, герой проходит жизненный путь не в виртуальном, а в реальном пространстве.
     Реальное пространство - пыльные улочки города Невеля, что в Псковской области нерушимого некогда Советского Союза: пробраться в чужой сад, стырить кислое яблоко, удрать на берег озера и, созерцая коптящие трубы, укладывать дребедень быта в звенящие строчки: "и речушка через город - словно жилка на виске".
     Потом - пограничное пространство Шереметьева: хамство таможенников, которые шмонают недавнего гражданина СССР, отбывающего на историческую родину.
     Потом - пограничное между землей и небом пространство синагоги: на первые пять минут у новоиспеченного израильтянина ивритских слов хватает, потом, притулившись в сторонке, он беседует с богом молча.
     Это уже, считай, виртуальное общение - в пространстве веры.
     В пространстве любви рандеву с женщиной принимает следующий вид:
     
     Мы встретились с тобой
     в пространстве виртуальном,
     Такой уж нынче век,
     такой уж нынче свет,
     Не в маленьком кафе,
     не в грустном танце бальном,
     А нас соединил
     с тобою интернет.
     
     По обязанности критика отмечаю фальшивую строчку (вы часто видели, что в маленьком кафе танцуют бальные танцы?) и с увлечением слежу, что будет дальше:
     
     Любовь и интернет -
     прекрасные моменты,
     Ни встреч, и ни цветов -
     лишь кнопки под рукой,
     Но если ты чего,
     то я нажму на энтер,
     И ты уже с другим,
     и я уже с другой!..
     
     Для непосвященных: "Enter" - клавиша, обозначающая: "Давай!", в отличие от клавиши "Escape", обозначающей: "Отвали!" Даем дальше:
     
     А в интернете мы
     все выглядим моложе,
     А монитор всегда
     обманом режет глаз,
     Не скажет он тебе,
     что сорок мне, о боже!
     Не скажет мне,
     что ты
     в разводе третий раз.
     
     Сорок?! На следующей же странице он признается, что ему пятьдесят с хвостиком. Что у него два сына ("старел от сына к сыну"), у каждого - по компьютеру (эти парни осуществили набор и дизайн отцовской книги), а жена...
     А жена, как полагается в Израиле, вкалывает. Да еще в ночную смену. Дома читает Гегеля и Канта. Причем с таким увлечением, что забывает выключить газ и, вспомнив, пулей несется к плите. А когда у мужа от подступающих стихов скачет давление, - оказывается рядом. С фонендоскопом в руках!
     Реальность, подстерегающая поэта за пределами утло-уютного дома, плавится от яростной ближневосточной жары. Рынок - минное поле: идешь и ждешь, что встречный бородач, обвязанный поясом шахида, взлетит вместе с тобой к небесам, так что бог заплачет, бессильный помочь этим двум потомкам праотца Авраама. А вот какой-то мальчик подымает камень: Кто скорее - ты пристрелишь этого палестинского метателя или он "угодит тебе в лицо под очки".
     Очки - несомненный знак интеллигентности: лирический герой явно получил в СССР приличное образование. А вот душу ему там отравили. Чем? Русской склонностью к покаянию: ведь если он убьет этого палестинского мальчика - как потом возвратится "к стихам на столе"?
     Душа зажата меж интернетом и интифадой.
     Выводит душу из этого клинча - Арончик.
     "Ах, Арончик, что ж ты плачешь?" - обращается поэт к собственному отцу (по раннесоветской, что ли, моде называя родителя по имени). А плачет Арончик потому, что вспоминает себя самого - мальчиком: как в сорок первом году немцы поставили к стенке его отца и трех сестер, как за годы до того погибла мама, заслонив его, Арончика, собой.
     Плачет Арончик, полвека не может остановиться, не стесняется ни своего выросшего сына, ни израильтян-внуков, которым его погибшая мама приходится уже, стало быть, прабабкой.
     Стихи обрываются спазмом:
     
     Ах, Арончик, что ж ты плачешь?
     мальчик возле мертвой мамы,
     А над маленькой головкой
     столько подлости и зла,
     Но ты все преодолеешь,
     и ничто тебя не сломит,
     Я прошу, не плачь, Арончик,
     ах, Арончик, что ж ты пла...
     
     В интернет такие осекающиеся стихи не влезают. "Линия крыла" интернету не дается. В интернете проблемы решаются иначе: надо нажать на эскейп.
     Реальное пространство, пропитанное слезами и кровью, сквозь очки компьЮЗЕРА кажется черным сном.
     Пробуждение светло.
     
     И, может быть, как будто в странном сне
     Туда, где разошлись мы, всё разрушив,
     Вернемся,
      чтоб услышать в тишине,
     Как от разлуки наши плачут души.
     
     Это и есть подлинное любовное послание, написанное израильским поэтом советского происхождения, носящим имя одного из самых популярных героев русской классики и фамилию одного из самых бескорыстных спасителей российского отечества.