Нугзар Тер-Оганов

(К.Н.Смирнов. "Записки воспитателя персидского шаха 1907-1914 годы". [Под научной редакцией Н.Тер-Оганова], Тель-Авив, "Иврус", 2002.)

     Со времен активного вовлечения Ирана в орбиту военно-политических и экономических интересов великих держав, то есть с начала XIX в., эта страна стала объектом пристального внимания политиков и военных, миссионеров и ученых, торговцев и путешественников, впрочем, как и авантюристов и "революционеров".
     Среди вопросов, которые привлекали внимание исследователей, независимо от рода их занятий, одно из главных мест, естественно, занимал вопрос о составе населения, в частности, о проживающих в стране национальных и конфессиональных меньшинствах. По традиции, конфессиональные меньшинства, за исключением парсов (гебров), в то же самое время считались национальными группами. В отличие от остальных конфессиональных групп гебры, то есть приверженцы учения Зороастра, были потомками древних персов, тогда как остальные меньшинства не были автохтонами, как в религиозном, так и в этническом понимании. Все они были переселены в Иран в разные исторические эпохи.
     Особую, единую национально-религиозную группу составляли евреи. О евреях Ирана есть сведения у многих русских авторов XIX-XX в., но особого внимания заслуживает бывший воспитатель Солтан Ахмад-шаха Каджара (1909-1925 гг.), пытливый исследователь штабс-капитан Константин Николаевич Смирнов (1878-1938).
     К.Н.Смирнов с 1907 г. по 1914 г. находился в Тегеране, при шахском дворе и исполнял обязанности воспитателя и учителя русского языка при наследнике шахского престола Солтане Ахмад-мирза, провозглашенном после свержения Мохаммад Али-шаха Каджара в 1909 г. шахом Ирана.
     Следует заметить, что в годы своей службы К.Н.Смирнов вел дневники, которые в дальнейшем легли в основу его замечательных "записок", известных под названием: "Записки воспитателя персидского шаха. 1907-1914 гг.". "Записки" содержат чрезвычайно интересную информацию о шахском дворе, придворных, министрах старого и нового режима, русско-иранских отношениях, характеристику русского дипломатического корпуса, в том числе русских посланников, деятелей конституционного движения в Иране и т.д.
     В период своего пребывания в Иране Смирнов собрал богатый этнографический материал, который в дальнейшем послужил ему основой при составлении его трудов: "Население Персии с военной точки зрения" и "Персы. Этнографический очерк Персии".
     В них автор приводит интересные сведения не только о национальном и религиозном составе населения Ирана, но также и конкретные данные об отдельных этно-конфессиональных группах, об их территориальном расселении, сферах их деятельности, чертах национального характера, об их роли в иранском обществе и т.д.
     Особо следует выделить его сведения о евреях Персии. Хотя К.Н.Смирнов и повторяет распространенное в то время мнение о непригодности евреев к военной службе, он вместе с тем, с присущей ему объективностью, не возводит его в абсолют: "Евреи в массе признаются нами как элемент, весьма мало желательный для армии, однако приходилось слышать единичные случаи геройских поступков нижних чинов во время двух последних кампаний, и то же рассказывали очевидцы англо-бурской войны. Наконец и революция (имеется в виду революция 1905-1907 гг.) показала нам, что нафантазированные агитаторами евреи зачастую бывали далеко не трусами".
     Согласно К.Н.Смирнову, евреи живут в Иране со времен вавилонского пленения. О древности еврейской диаспоры в Иране свидетельствует "мавзолей Эсфиры и Мардохея в Хамадане", где когда-то находилась столица Сасанидской империи Экбатана. Другими уцелевшими древнейшими памятниками евреев в Иране являются развалины синагоги и кладбище в деревне Демавенд близ Тегерана. Судя по надгробным памятникам, деревня эта существует более 1500 лет.
     Численность еврейского населения, по данным Смирнова, составляла 83000 человек. Надо полагать, что К.Н.Смирнов, который провел в Иране более семи лет и имел доступ к достоверной информации, более точен в определении численности евреев, чем другие его соотечественники, которые определяли их число в два-три раза меньше. Как известно, основная масса еврейского населения проживала в городах и занималась, в основном, мелкими ремеслами и торговлей.
     "Все евреи Персии, - констатирует Смирнов, - говорят на персидском языке, но пишут еврейскими буквами. Персидские евреи принадлежат к толку сефардимов". По замечанию Смирнова, занимались евреи, в основном, "торговлей с Европой, ювелирным делом, ростовщиществом, музыкой на таре, кабачным промыслом, комиссионерством". По его словам, "торговля старинными коврами, сосудами, бронзой, книгами, рисунками и прочими старинными вещами почти исключительно в руках евреев".
     Выясняется также, что тегеранские евреи участвовали в международной торговле, в частности, торговле с Манчестером через Багдад, Керманшах и Хамадан. Занятие медициной также было одной из обычных профессий евреев в Иране. Согласно Смирнову, евреи служили придворными врачами, "пока французский врач, доктор Толозан не настоял на том, чтобы перестали лечиться у евреев". Кстати, автор донесения, адресованного графу М.Н.Муравьеву от 23 января 1897 г., так отозвался о Толозане: "...скончался... лейб-медик его величества доктор Толозан... последний представитель международных аферистов, игравших столь видную роль в политико-экономической жизни Персии шестидесятых и семидесятых годов..."
     По свидетельству К.Н.Смирнова, с точки зрения исправления религиозных обязанностей, евреи испытывали угнетение до такой степени, что в некоторых городах Ирана, по причине чрезмерной фанатичности населения, были вынуждены внешне принять ислам, "хотя втайне продолжали держаться своей религии и составлять отдельную общину". В виде примера он называет евреев Мешхеда, где, благодаря расположенной там шиитской святыне, мусульманское население традиционно более фанатично, чем в других городах страны.
     Хотя в каждом городе с еврейским населением и существовал кагал, однако, к тому времени персидские евреи еще не были объединены. Что касается управления общинами, то во главе каждой еврейской общины стоял раввин или, согласно другим источникам, "хахам-баши". Раввины общин избирали главного раввина Ирана, кандидатуру которого утверждали в Иерусалиме.
     "С евреями других стран, - замечает Смирнов, - персидские евреи долгое время не поддерживали сношений и лишь в случаях крайней нужды обращались за субсидиями к англо-еврейскому или французскому обществу, сносясь с ними через посредство французской или английской миссий".
     Следует полагать, что конституционное движение в Иране (1905-1911 гг.), не оставило в стороне и еврейскую общину. Видимо, именно под влиянием либерального движения, тегеранские евреи смогли основать общество взаимопомощи под названием "Хевра", которое процветало во время первого меджлиса. К.Н.Смирнов называет несколько источников денежных поступлений общества "Хевра", и указывает, на что расходовались эти деньги. Как выясняется, суммы были немалые, так как кроме членских взносов и добровольных пожертвований было обложено сбором кошерное мясо. Из этих денег выдавалось пособие, например, школе французского еврейского общества Alliance Israеlite Universalle, производилась чистка улиц еврейского квартала, а также выдавались пособия на лечение бедных, и предполагалось открыть еврейскую больницу.
     Сравнивая настоящее положение евреев с их положением в доисламскую эпоху, автор особо отмечает доброжелательное, хорошее отношение древних персов к евреям, что, по его мнению, объясняется большой близостью маздеанизма к иудаизму.
     Однако в исламскую эпоху вплоть до начала конституционного движения положение евреев стало незавидным. Евреи не могли одеваться, как мусульмане, носили веревку вместо пояса и, наподобие турецких евреев, вынуждены были надевать шапку особого цвета. Например, в Курдистане для "идентификации" евреи должны были нашивать красный кружок на одежду. О полном бесправии евреев свидетельствует и тот факт, что они не имели права учиться в персидских школах, и им было "запрещено покидать свое местожительство без разрешения со стороны центральной власти". Кроме того, существовал целый ряд правовых ограничений, оскорбляющих достоинство евреев. Так, например, им запрещалось в дождь ездить на лошади и вообще выходить на улицу в дождь, чтобы тем самим не осквернять воду, "которая, стекая с них, могла попасть в канавы, из которых пьют мусульмане". Помимо всех этих ограничений, евреи обязаны были еще платить джизию и, вдобавок ко всему, их не принимали на государственную службу.
     Однако, как замечает К.Н.Смирнов, "все эти ограничения, кроме последнего, были отменены, благодаря заступничеству еврея придворного медика Мохамед-Шаха [имеется в виду Мохаммад Али-шах Каджар (1907-1909 гг.)], и усилиями Всемирного еврейского союза".
     Деятельность Всемирного еврейского союза нашла поддержку в ходе конституционного движения в Иране (1905-1911 гг.), когда либерально-демократические взгляды стали проникать в самую гущу мусульманского населения страны, тем самым способствуя развитию национального самосознания не только основной части общества, но и отдельных этно-конфессиональных групп.
     По мнению К.Н.Смирнова, цель Всемирного еврейского союза состояла в объединении евреев Ирана и их сплочении для дальнейшего повышения их роли в общественной жизни страны. Конституционное движение в Иране, хотя и коснулось еврейского населения и принесло ему ощутимую пользу, однако не затронуло массу еврейской общины, найдя сочувствие лишь в еврейской молодежи.
     К.Н.Смирнов особо отмечает полезность еврейства, способствовавшего развитию коммерческих отношений Ирана со странами Европы и Америкой, при том проводит параллель с армянами. Если в торговле Ирана с Россией большей частью заняты армяне, то евреи "больше способствуют проникновению западноевропейского элемента". Следует заметить, что полезность еврейства настолько очевидный факт, что даже такой антисемит, как П.А.Риттих, не мог отрицать это: "При всем недоброжелательстве Персов, - пишет он, - по отношению к евреям они им отдают полную справедливость в их честности к данному слову и взятой работе или подряду".
     Завершая свои наблюдения за положением персидских евреев, К.Н.Смирнов делает заключение, что "в результате деятельности миссионеров и евреев-учителей персидские евреи приобрели надежное покровительство английской и французской миссий, и их больше нельзя считать угнетенной народностью".
     Сведения К.Н.Смирнова о евреях Ирана, как и его интересные наблюдения по этнографической части этой страны, могут быть полезны для исследователей, работающих по этнографии и истории национально-религиозных отношений в Иране начала XX века.