* * *
Выходит, он приговорен,
А я стою в толпе безликой
И наблюдаю, как сквозь сон,
За процедурой казни дикой.
Но размышляю о себе –
О смысле жизни и старенье.
И пот, ползущий по губе,
Противнее, чем несваренье.
* * *
Пожилые, о чем мы толкуем,
Заводя монотонный рассказ?
Мы о прошлом уже не тоскуем
И не копим его про запас.
Замерзаем под солнцем палящим,
Запиваем таблетки водой.
И, как тени, скользим в настоящем,
Даже смерть не считая бедой.
* * *
Как тучи, чувства отползут,
Туман желаний растворится.
В холодном зале страшный суд
Не страшно, в общем-то, творится.
Смотрю в лицо моей зиме –
Она седая совершенно.
Молчит задумчиво во тьме
И улыбается блаженно.
Пришла считать мои грехи,
Копаться в бесполезном хламе,
Трухе, где мертвые стихи
Вповалку с мертвыми делами.
Война
Вот лицо, облепленное мухами,
На экране – мелкий штрих войны.
Обросла чудовищными слухами,
И они, поистине, верны.
Где-то там, за черными болотами,
Расстелила густо синий чад.
И вовсю стрекочет пулеметами
В час, когда кузнечики молчат.
* * *
Пыль над городом – желтая маска,
Помутнело в машине стекло.
Сочиняется страшная сказка,
Быть в которой – мое ремесло.
Стал я ближе не к небу, а к Мекке,
К иудейской отраве приник.
Человеки кругом, человеки,
Да песок – вперемешку и встык.
Он когда-то торчал монолитом,
Перерезать пространство хотел.
Все равно – быть живым, быть убитым,
Лишь бы он на зубах не хрустел.
* * *
Свободы страшное лицо
явило бледность восковую.
Стоят народы вкруговую,
друг друга заключив в кольцо.
Стучат огромные сердца,
чернеют братские могилы,
и рвутся мировые силы
разъять друг друга до конца.
И опаленная душа
коросту страсти обдирает
и все никак не помирает,
горючим временем дыша.
* * *
Если ты есть, отец,
Где-то среди сердец,
живших когда-то здесь.
Словом, если ты есть.
Сквозь эти мрак и тишь,
сможешь? – меня услышь.
Я расскажу тебе
Всё о своей судьбе.
Я посылаю весть,
Что мне – пятьдесят шесть.
Вот я, почти старик,
Молча шепчу свой крик.
Я с тобой встречу жду
Где-то в раю, в аду,
Где обитаешь ты
В городе пустоты.
Значит, и мать жива,
Слышит мои слова.
В царстве сплошного сна,
Где круглый год – весна.
* * *
Станешь тонким, мертвым, белым,
Как окончится твой труд.
Жизнь, написанную мелом,
С гладкой досточки сотрут.
Ты искал в правописанье
Смысл, связующий слова.
Смерти тонкое касанье
Лишь предчувствовал едва.
Но познание на ощупь,
Откровение вчерне,
Удивительней и проще,
Чем лежащее вовне.
Жизнь – конспект времен грядущих,
Новой эры перегной.
А душа витает в кущах
Над бессмыслицей земной.
Философия дна
Философия дна – ни излишеств,
Ни красот не приемлет она.
Чуждо напрочь знамение свыше
Философии дна.
Тяжело поводя плавниками,
Молчаливо глядят из окна
И беззубо сверкают очками
Обитатели дна.
Тишина. Только хрипы глухие,
Обжигающий свет.
Философия дна, ты – стихия
И последний ответ.