Иерусалимская симфония
(в 4-х частях)
I. Дорога в Иерусалим (allegro moderato)
“И если вы не прислушаетесь к этому, в потаенном
месте [мисторим*] ,будет плакать душа Моя”.
Иеремия, 13:17
выезжаем. кажется, жарко.
только начало, а мучает жажда...
старые эвкалипты. в самом соку
величавом, могучем. кожуру,
как одежду, отбросившие в жару,
с длинными космами– плакучими...
издали темные их силуэты –
луговые березы подмосковным летом...
зелень травы вдоль дороги.
поле, лужок равнинно-пологий,
эвкалипты-березы вдали –
(чуть зажмурить глаза –
вроде не эрец**, а средняя полоса.
cтупино*?) взлет в Иерусалим
незаметно начнется...
взрезан дорогой вглубь,
сыплется склон
падает камень, как зуб
из челюсти дряхлого слоя...
вот и открылись отроги
холмов.
в них лайнеры-корабли,
вросшие,
десятипалубники – белеют,
плавной кормой
нависают над лесом –
круглоугольные, и на них Иерусалим,
праотец минарета и мессы,
полощется
белым и голубым
флагом. особенный тот.
“мисторим” –
имени Непроизносимого
место,
где Он век за веком
который год
за слезою слезу
неслышную
льет.
II. Виноградники ночи (adagio)
А. Л.
На камне облицовочном желтеют
Деревья. Легкий дикий виноград
По стенам кудри разметал, оранжев
И как-то побоку теперь, не в тему
Сырой и мрачный бывший Ленинград.
Ну почему ты не была здесь раньше...
Балкон мощеный над просторным патио,
Куда ступаешь с бережной опаской,
Японский веер с потайною хамсой,
Проказы отзвук, пианино, доктор Хансен...
И вид с холма, как будто нет в помине
Узла, где Старый Город сжат в кулак
Угрюмых крепостей, булыжных линий,
Где подземельный лабиринт и мрак,
Где Котеля* прокисших слез котел
Кипит под крышкой куполов, и спицы
Торчащих минаретов – частокол
Из чешуи клубка дрожит, клубится
Над памятью о разоренном храме,
Страстях, кровавых распрях и измене...
И страха холодок взбирается ползком
И преграждает – как навстречу пламя
Иль полоз по песку – усиливая трение –
И множит многослойным знаньем скорбь.
III-1. Над небом голубым (andante cantabile)
Снежок, заночевавший на листах магнолий,
Стесняясь, тает, превращаясь в запах кофе.
Слюда январских луж к полудню станет солью,
Слезой асфальтового фаса площадей,
И улочек мощеных горбоносый профиль
На гнутом небе прорисует зимний день.
Ни моря, ни реки – зачаточные горы.
Лишь Высший Замысел на соли и крови,
Упрятанных в камнях, собрать мог этот город
И даже сделать средоточием раздоров,
Где никогда никто ни с кем не будет квит.
Хотя, наверное, вражду смягчить могли бы
Твид кипарисовый, акаций сотня видов
И виноград, и мирт, и древние оливы,
Иль соломонов храм, или псалом давидов…
Холмов и рытвин заикающийся вид.
И камень, буйно отовсюду прущий камень,
Что сложен в крепости, в валы негладких стен
Умельцев давних полуголыми руками –
К востоку медленно наращивает крен
Разноязыкими молитвами Любви.
III-2. Плен (andante assai)
Слишком многие любят, и этой Любви флюиды
Будоражат его, а он бережет свой свиток,
Отвлекает на камни, бормочет псалом давидов,
Вглядывается в тебя, свой свиток шифруя.
Многолик и непрост, и возьмет ли еще в свои-то,
Вовлекает в смертельно-острую, злую игру
И дурманит, безумное счастье суля не кому-то,
На тебя проливается рай доброты и любви…ты
Потом ужаснешься, вдруг сбоку увидишь всю смуту,
Взвихренную им, но как виноградом обвитый,
Не потребитель ты, нет, сотворец, соучастник.
Ты и автор, но ты же, увы, и объект его шуток,
Уже ты в плену, но цепей виноградных бренчанье,
Будешь слушать, вникая, как арии глюка и шютца,
Забудешь про стекла озер, в том раю исчезая,
Про поле и море и прочие разные чары,
Есть он только, он лишь – Иерушалаим.
IV-1. Воздух (allegro vivace)
Трамвай, как кобра с бубенцом,
Скользит, юля по Яффе.
Махмуд с брезентовым лицом
Сжав рот, жует фалафель.
Два пальца держит на чеке,
Желвак катает по щеке
Непринужденно.
Аллах, конечно, он Акбар,
Но не зайти ль в соседний бар
“Огни Сиона”.
Хасидов стайки по углам
Пингвиний подымают гам
И крыльев шелест.
И стройка, как из камня куст,
И воздух все еще на вкус,
Как поцелуй Бат Шевы.
IV-2. На вираже (presto)
Где песчаник полосатый нависает над шоссе,
И сбегает вниз по скатам темной зелени плиссе,
И круги спиралей длинных в оторочках бахромы
Шлют посланцами в долину горделивые холмы,
Рыжей черепицей крыши там щекочут близкий свод,
И носы уткнувши в книжки крутит пейсы твой народ,
Там над крышами в круженье туч, един и неделим
Проступает в мираже небесный Град-Крылат. Под ним
Город-чудо, город-праздник, город-горе, город-грех,
Город равных, город разных, город избранных и всех.
Облицован, сладок, страшен, тайна всех на свете мест,
Город стен, границ и башен, город-Сердце, город – Перст!