Антисемитам всегда евреи мешают. Хрестоматийный персонаж – камергер Митрич, один
из обитателей «вороньей слободки», свое недовольство советской властью выражал в
ворчливой ламентации: «Десять лет как жизни нет. Все Айсберги, Вайсберги,
Айзенберги, всякие там Рабиновичи». Уж двадцать с лишним лет как не стало
советской власти, а жизни – как не было, так и нет. И что самое интересное, как
полагают постмодерновые митричи, – по той же причине: из-за Айзенбергов и
Рабиновичей. Даже Г.А.Зюганов однажды не выдержал и в одном из своих выступлений
заговорил о том, что в органах власти современной России «произошел вопиющий
национальный перекос». Сами понимаете, в какую сторону.
Мартин Бубер в своем «Диалоге» (1930) рассказал о том, как он подружился с одним
христианским священником. Дело было весной 1914 года, когда «несколько человек,
принадлежащих к различным народам Европы, собрались в неопределенном
предчувствии катастрофы, чтобы попытаться создать наднациональную авторитетную
инстанцию». Когда речь зашла о персональном составе группы, которой предстояло
выступить с общественной инициативой с целью предотвращения войны, один из
присутствовавших на встрече «высказал сомнение в целесообразности того, что
названо слишком много евреев, вследствие чего ряд стран будет непропорционально
своему населению представлен живущими в них евреями». Буберу, по его словам,
также не были чужды такого рода соображения, однако высказанное в такой форме
мнение показалось ему несостоятельным, и он опротестовал его.
«Не помню уже, – писал Бубер, – почему я заговорил об Иисусе и о том, что мы,
евреи, понимаем его внутренне во всех его побуждениях и движениях его еврейской
сущности, остающихся недоступными всем исповедующим христианство народам.
«Понимаем так, как это недоступно Вам», – обратился я непосредственно к
выступавшему ранее священнику. Он встал, я тоже стоял, мы посмотрели в глаза
друг другу. «Забыто», – сказал он, и мы братски обнялись в присутствии всех.
Выяснение отношений между евреями и христианами превратилось в союз между
христианином и евреем, и в этом превращении совершился диалог».
Тема участия евреев в событиях российской, в том числе и советской, истории была
обозначена сразу после Октябрьской революции. Стереотипы решения этой проблемы
уже многие десятилетия кочуют из одного «объективного исследования» в другое.
«Непропорциональность»! Вот ключевое слово и исходный пункт для всех упреков и
обвинений в адрес евреев, независимо от того, где, когда и в чем они
участвовали, участвуют или только могут принять участие. Вспоминается известная
история о том, как один экономист обнаружил близкое совпадение кривых,
характеризующих снижение рождаемости в Швеции и уменьшение в этой стране в то же
время поголовья аистов. Вывод: детей действительно приносят аисты! Разница в
том, что антисемитами аналогичная «корреляция» преподносится совершенно
серьезно, да и последствия их «исследований», как уже показала история, могут
быть далеко не шуточными.
Еще в 1929 году в своей книге «Что нам в них не нравится...», вышедшей в Париже,
бывший монархист В.В.Шульгин (1878 – 1976), обращаясь к евреям, писал: «Не
нравится нам в вас то, что вы приняли слишком выдающееся участие в революции,
которая оказалась величайшим обманом и подлогом. Не нравится нам то, что вы
явились спинным хребтом и костяком коммунистической партии.» и т.д. Шульгин был
«политическим антисемитом», как он сам себя честно называл. Прошло полвека, и в
1980 году известный математик и диссидент Игорь Шафаревич, тоже за границей,
опубликовал свою «Русофобию», где о «непропорциональности» говорилось: «После
переворота несколько дней главой государства был Каменев, потом до своей смерти
– Свердлов. Во главе армии стоял Троцкий, во главе Петрограда – Зиновьев, Москвы
– Каменев, Коминтерн возглавлял Зиновьев, Профинтерн – А.Лозовский (Соломон
Дризо), во главе комсомола стоял Оскар Рывкин...» В 2002 году вышла вторая часть
историко-литературного труда А.И.Солженицына с юбилейным названием «Двести лет
вместе». Здесь мы читаем: «...Еврейские отщепенцы несколько лет прямо
вождествовали в большевизме, возглавили воюющую Красную Армию (Троцкий), ВЦИК
(Свердлов), обе столицы (Зиновьев и Каменев), Коминтерн (Зиновьев), Профинтерн (Дридзо-Лозовский)
и Комсомол (Оскар Рывкин)».
Бьется антисемитская мысль в клетке софистического суемудрия десятки лет, и не
могут решить «еврейский вопрос» ни академики-математики, ни известные писатели,
ни ленинские, ни даже нобелевские лауреаты. Ведь с юдофобской точки зрения,
именно дореволюционная Россия была образцом «пропорциональности»: черта
оседлости, процентная норма для евреев при приеме в гимназии и университеты,
ограничение числа «лиц нехристианского вероисповедания» среди врачей и адвокатов
и прочие политические тонкости, включая погромы, – почему же грянул гром?! А в
последние тридцать лет советской эпохи? И прекращение приема в ведущие вузы на
престижные специальности – безо всякой «процентной нормы», и ограничение выезда
в Израиль, и свободное от евреев политбюро ЦК партии... И в конце концов –
распад Советского Союза.
Не хотелось вспоминать об «окончательном решении», да придется. Но прежде
заметим, что все попытки показать главные события истории многонациональной
России исключительно сквозь призму «русско-еврейского взаимодействия» выглядят
вполне тенденциозно. Разве не существовало другого народа, с которым русские
жили «вместе» не меньше, чем с евреями, и который в истории империи играл весьма
заметную, а иногда, ввиду положения его представителей в социальной иерархии, –
решающую роль? Один лишь раз вспомнил автор «Двухсот лет»: «…А сколько
германских и остзейских имен полтора-два века состояли в управлении Россией
царской? Вопрос: в каком направлении для страны и народа эта власть
действовала?» Но поскольку вопрос повисает риторически, – выходит, что здесь был
полный порядок. Прямо как у щедринского генерала в «Господах ташкентцах»: «…О,
если бы все русские обладали такими русскими душами, какие обыкновенно бывают у
немцев!»
С.Н.Булгаков в своей книге «Свет невечерний» (1917) отмечал, что Петр Первый
«прорубил свое окно в Германию», а не в Европу. И с тех пор «с германского
запада к нам… тянет суховей, принося иссушающий песок, затягивая пепельной
пеленою русскую душу, повреждая ее нормальный рост». Не только бироновщина и не
столько цари-немцы – «существеннее было здесь не внешнее «засилие» Германии, но
духовное ее влияние…». А в статье «Расизм и христианство» (1942) отец Сергий
Булгаков замечал: «Есть особая предустановленность во взаимоотношении Германии и
России, род эроса, поработительного со стороны германской и
пассивно-притягательного с русской…».
Сдается, что через прорубленное Петром окно, не мешкая, в Россию влез и старый
искушенный европейский антисемитизм, имевший в своем послужном списке и опыт
изгнания евреев, и костры инквизиции, и кровавый навет, и лютеровскую юдофобию.
Наверное, многие из российских сановников немецкого происхождения, включая царей
и цариц, живя в Германии, могли бы и не стать антисемитами. Но ведь в России-то
им надо было показать себя «самыми русскими», а наиболее простым и надежным
способом сделать это им казалось демонстративное жидоедство.
«Треугольник» отношений русских, немцев и евреев своеобразно отражен в
чеховской «Дуэли». Сначала добряк военный доктор Самойленко в споре с фон
Кореном возмущенно говорит: «…Ты ученейший, величайшего ума человек и гордость
отечества, но тебя немцы испортили. Да, немцы! Немцы!». А.П.Чехов от автора
добавляет, что Самойленко «редко видел немцев и не прочел ни одной немецкой
книги, но, по его мнению, все зло в политике и науке происходило от немцев.
Откуда у него взялось такое мнение, он и сам не мог сказать, но держался его
крепко». (Надо ли доказывать, что аналогичное «априорное» мнение было у многих
россиян и об евреях?) Затем, во время ссоры, ставшей поводом к дуэли, Лаевский,
в присутствии фон Корена, отвечает обиженному и разгневанному Самойленке:
«Оставьте меня в покое! Я ничего не хочу! Я хочу только, чтобы вы и немецкие
выходцы из жидов оставили меня в покое!» Вот так: «Немецкие выходцы из жидов,
или Сто лет вместе (втроем)» («Дуэль» впервые была напечатана в 1891 году).
Взгляды фон Корена, как они описаны Чеховым, уже вполне могут быть названы
протофашистскими. Через четверть века один из лидеров
конституционно-демократической партии Ф.Ф.Кокошкин (1871 – 1918) в литературном
сборнике «Щит» прямо писал, что «новейшая антисемитическая идеология есть
продукт германской духовной индустрии…»
А откуда прибыл в добрую Россию, свалку «передовых идей», проклинаемый теперь
«научный коммунизм»? Во что обошлись стране германофильство хлыста Распутина,
деньги германского генштаба для организации «ленинской гвардией» переворота, «похабный»
Брестский мир, приведший к кровавой Гражданской войне и хаосу, Рапалльский
договор 1922 года и прочие проявления «эроса» в отношениях между Россией и
Германией?
«Февральская революция, – утверждал Солженицын, вслед за П.Н.Милюковым, – была
революция российская… А сразу же от Октября – революция обернулась
интернациональной, и сокрушительной по преимуществу…» Итак, Февральская
революция – «наша», российская, а Октябрьская – интернациональная и
сокрушительная. Но вот, опять же в Германии, попытка коммунистической,
интернациональной революции захлебнулась дважды – в 1919 и 1923 годах (в
последнем случае не помогло даже золото, собранное большевиками от нэпа, а также
изъятое ими из храмов, мечетей и синагог). Однако через десяток лет в Германии
побеждает национал-социалистическая революция. Уж ее-то «интернациональной»
никак не назовешь. И что же принесла эта «национальная революция» немецкому
народу, не говоря уже о евреях или русских?
Так что, с учетом вышесказанного, Октябрьский переворот «под настроение» можно
назвать немецким, или германским, особенно если принимать во внимание известный
интерес германского генштаба – вывести Россию из войны, ослабить Антанту. Что и
было сделано, но не помогло: Германия войну все равно проиграла и как империя
кончилась.
В России – революция. «Пропорциональное участие» или чувство меры – в стихийном
движении масс, подогреваемом политическими экстремистами?.. Кто будет ожидать и
требовать «меры» от наводнения, землетрясения или других природных катаклизмов?
«Нет, не евреи были главной движущей силой Октябрьского переворота, – признавал
Солженицын. – Более того, он вовсе не был нужен российскому еврейству,
получившему свободу в полноте – в период именно Февраля. Но, когда переворот уже
совершился, активное молодое секуляризованное еврейство легко и быстро совершило
перепрыг с коня на коня – и с не меньшей уверенностью погнало теперь и в
большевицкой скачке». Писатель укорял за это благоразумную часть еврейского
народа, которая «упустила головорезов» – характерный пример крепости «задним
умом». Никто не позавидовал бы в то время благоразумным евреям, если бы те
попытались хватать за копыта скакунов, на которых понеслось в революционном раже
«молодое секуляризованное еврейство»!
Октябрьская революция была действительно интернациональная – из-за широкой
вовлеченности в нее народов, живших на территории бывшей империи, поэтому она
была революция российская, как и Февральская. Недаром один из лидеров
меньшевиков М.Либер на исходе первого же месяца советской власти заметил, что
«большевики принимают все, что массы выдвигают». В потрафлении «чаяниям масс», в
популизме, говоря современным языком, и был залог успеха большевиков в политике.
А их классовая демагогия, в свою очередь, оправдывала полную безнравственность,
вероломство и беспримерную жестокость новой власти – независимо от национальной
принадлежности ее представителей: русского Николая Бухарина, поляка Феликса
Дзержинского или еврея Льва Троцкого.
Кроме того, если Октябрьская революция даже и делалась как интернациональная (в
том смысле этого слова, который имели в виду Милюков и Солженицын), то это вовсе
не значит, что она сохранила этот свой характер на все время существования
советской власти, о чем уже упоминалось выше и о чем не раз писали
исследователи. Тем более нелепыми выглядят попытки представить ее как
«еврейскую» революцию. Вот интересное свидетельство «Правды» от 10 ноября 1920
года. В первые месяцы после Октябрьской революции, сообщала газета, «еврейские
рабочие были еще далеки от коммунистического движения, а их руководящие партии
еще погрязали в соглашательском болоте и находились в стане контрреволюции». В
том же месяце ЦК РКП(б) и Центральное бюро евсекций публикуют циркуляр «По всем
евсекциям РКП и евотделам КПУ», в котором предлагается развернуть агитацию и
организационную работу по привлечению еврейских рабочих и ремесленников (включая
беженцев, спасавшихся от польских и украинских погромов) к «ударному труду».
Разъясняя этот документ, Сибирский отдел по делам национальностей в специальной
инструкции информировал, что беженцы «духовно отравляются»: «Среди них
культивируют сионизм, клерикализм, отчужденность к русскому и к России». Налицо,
таким образом, увязывание русского с советским, большевистским. И это – уже в
конце 1920 года!.. А сталинский «план автономизации», то есть включения всех
национальных советских республик в состав РСФСР (1922)? Его поддержало
большинство в руководстве РКП(б), но Ленин, пользуясь своим авторитетом, навязал
другой (худший, «средневековый») вариант объединения. А выволочка, устроенная
вождем Дзержинскому и Орджоникидзе? Ведь Ленин, обвиняя большевистских
руководителей-«нацменов» в «великорусском шовинизме», имел в виду не только этих
двоих. «Известно, – говорил он, – что обрусевшие инородцы всегда пересаливают по
части истинно русского настроения…»
Для иллюстрации сугубо антирусской сути новой власти (революция проявила свой «антиславянский»
характер) и у Солженицына, и у Шафаревича был помещен стишок «пролетарского
поэта» Василия Александровского (1897 – 1934), опубликованный в 1925 году:
«Русь! Сгнила? Умерла? Подохла?
Что же! Вечная память тебе.»
И все! А ведь был потом еврей Павел Коган («Я – патриот, я воздух русский, я
землю русскую люблю…»), погибший в бою в 1942 году. Или как будто Смердяков,
ненавидевший «всю Россию», был таким уж редким явлением в «чисто русской» среде!
Казалось бы, в духе В.Александровского об отношении к родине, уже в 1976 году,
высказался и Борис Хазанов: «Россия, которую я люблю, есть платоновская идея; в
природе ее не существует. Россия, которую я вижу вокруг себя, мне
отвратительна». Конечно, сказано резко, и авторы «Русофобии» и «Двухсот лет
вместе» не упустили случая уличить Б.Хазанова в «антиславянизме».
Но если вдуматься: любить Россию, как платоновскую идею… На самом-то деле – как
это чисто, тонко и возвышенно! Да многие русские писатели, поэты и обычные люди
именно так любили и любят свою родину – «странною любовью». Могла ли не быть
«отвратительна» Н.В.Гоголю показанная им та «нечеловеческая, полузвериная Россия
харь и морд» (Н.А.Бердяев, «Духи русской революции»)? Но ведь ни у кого не
повернется язык обвинить Гоголя в русофобии...
>Жаль, что в России накануне грозных событий 1917 года не сложилось союза между
христианами и евреями, подобного тому, что был описан М.Бубером. Да ведь, по
правде сказать, и во всей Европе перед мировой бойней такой союз стал явлением
скорее исключительным. Ну а сегодня – совершится ли диалог, если главным
условием выяснения отношений опять становится конторская работа по подсчету
пропорционального представительства везде и всюду, «тогда» и «теперь»??
оглавление номера все номера журнала "22" Тель-Авивский клуб литераторов