Лера Манович

 

ПЕРВЫЙ

 

Договорились встретиться в Макдаке на Пушкинской. Это он предложил. Денег на ресторан не было и вообще.

Он пришел первый, заказал биг-мак, колу. Сел у окна. На улице накрапывал дождь. Незнакомые, озабоченные люди сновали туда-сюда. У него была жена, любовница и тот неприятный период в жизни, когда всем про всех известно.

Она сильно опаздывала. Три раза звонила, много говорила. Он уже начал жалеть, что спустя пятнадцать лет согласился встретиться. Зачем возвращаться к старым историям?
- Надежда! Ты?

- Я, Николай Алексеевич.

- Боже мой, боже мой, Кто бы мог подумать … c подобные, описанные еще Буниным встречи, пугали его.

Она cнова позвонила, сказала, что уже недалеко. Стоит в пробке. “Надеюсь, ты дождешься.” Он положил трубку и подумал: “Черт бы её побрал!” Cама его разыскала, сама предложила встретиться. А теперь он сорок минут ждет, как будто без того мало проблем.

Голос у нее был все тот же. “А вдруг она бабища страшная?”. Но тут же вспомнил фото на фейсбуке. Не бабища и не страшная. Даже красивая. Но все равно - на фига ему это? А ей?

Он шумно отпил колу. Вспомнил утреннюю сцену дома. Жена в дверях с опухшими глазами. По утрам у неё всегда были узкие глаза. Раньше он ласково звал её ‘мой япошка'. На руках сын.  Немой укор.  Нет, не немой:

- Опять поздно придешь?

Он не ответил, завязывая шнурки.

- Как смеешь ты вот так ходить с лицом порядочного человека? – сказала она тихо. Сын испуганно смотрел сонными глазками.

Он откусил бигмак, посмотрел на своё отражение в стекле. Лысина со лба, растрепанные кучерявые волосы, грустные глаза, грустный рот. Он не был похож на подлеца, который привез жену в чужой город, чтоб здесь увлечься другой. С непростительной разницей в возрасте. Теперь ему не хватало ни сил, ни денег.

- Привет! - Она стояла над ним. Короткая стрижка, внимательные глаза.

Он положил недоеденный бигмак на поднос. Она беззастенчиво, как ребенок, рассматривала его.

- Ну, вот я, - сказал он.

- Ну, вот ты, - весело ответила она.

Села.

- Будешь что-нибудь?

- Я бы кофе выпила.

Он принес ей капучино и маленькое шоколадное пирожное на блюдце. Сел.

- Три сахара. Нормально?

- Да, вполне сладко. Спасибо.

Отпила. Посмотрела на него с улыбкой.

Изменилась. Стала лучше. Красавица.

- Ну, как жизнь? – спросил он.

- У меня?

- Да.

- Нормально. А у тебя?

- Терпимо.

- Ты женат? Встречаешься?

- И то, и другое.

- Даже так? - она весело подняла бровь.

- А ты?

- Была замужем. Сейчас живу с мужчиной.

- А есть разница? – пошутил он.

Посмотрела серьезно. Он доел бигмак. Зашуршал, комкая бумагу. Она взяла чашку, поднесла к губам. У нее были ухоженные руки с продолговатыми блестящими ногтями. Он подумал о жилистых, красноватых от воды, руках жены.

- Чем ты занимаешься? – спросил он.

- Бизнес-проекты. Руковожу отделом. А ты?

- Художник. Рисую комиксы.

Она улыбнулась.

- У тебя прическа как у Красти из Симпсонов.

- Я и есть долбаный Красти, - он грустно усмехнулся.

Она поддела вилкой кусочек пирожного, положила в рот. Облизала губы.

Поймав его взгляд, смущенно сказала:

- Вкусно.

- Насколько я помню, - сказал он. – Я был твоим первым мужчиной.

Она опять улыбнулась:

- Почему был? Ты и сейчас…

 

Все получилось случайно. Она жила неподалеку от общежития. Он часто у них бывал – приветливая, интеллигентная семья, всегда можно было рассчитывать на ужин. Девчонка была ничего. Просто ничего. Ловил на себе её взгляды. Влюбилась.

Однажды зашел – дома одна. Родители на даче, она к экзаменам готовится. Сбегал за вином.

Утром проснулся первый. Головная боль от вчерашней бормотухи. Она спала рядом. Крепко. Рот по-детски приоткрыт, и на подушку тянется тонкая, прозрачная ниточка слюны. Он стал одеваться. Она села на кровати. Чувствуя себя вором, которого застиг хозяин, он натягивал брюки.

- Уходишь?  - спросила она.

- Да.

 

Потом, встречаясь в университете, улыбался как ни в чем не бывало. Она вымученно улыбалась в ответ. Экзамен завалила. Ходить к ним в гости он перестал.

Потом она стала с кем-то встречаться, он тоже. Со временем забылось, вытеснилось из памяти. А теперь, когда перед ним сидела сильная, независимая женщина, зачем-то вспомнилось.

У него зазвонил телефон.

– Ты c женой поговорил? Я так больше не могу! – в трубке всхлипнули. Что-то громко брякнуло. Разговор оборвался.

Она смотрела на него своими спокойными серыми глазами:

- Тебе пора?

- Да, наверное.

- Ну, хорошо. Была рада увидеть.

Она вытерла салфеткой губы:

- Тебе куда? Я в сторону ВДНХ. Могу подбросить.

 

Они ехали в одной машине. Ей позвонили. Видимо, её мужчина. Она говорила с ним смешливо и ласково. Он смотрел на её узкие кисти, уверенно лежавшие на руле, на сильную шею, гордо посаженную голову.

- Куда поворачивать? – cпросила она.

- Вот здесь, на остановке.

Она мягко затормозила. Прощаясь, он потянулся к ней. Она торопливо и как будто брезгливо чмокнула его в щеку. На него дохнуло мускусно-цветочным ароматом и чем-то давно забытым. Он вышел из машины, закинул на плечо сумку. Вспомнил что-то, торопливо открыл молнию. Достал журнал с голубой обложкой. Протянул:

- Это тебе. Свежий номер. Шестнадцать полос - мои.

Она взяла журнал в руки:

- А у меня для тебя ничего нет, - улыбнулась будто виновато.

- Даша, – сказал он.

- Что? – она подняла свои спокойные серые глаза.

– Хорошо выглядишь.

Она молчала. Он аккуратно захлопнул дверь машины.

- Слав, - позвала она.

Он обернулся, наклонился к отрытому окну.

- Еще раз хлопни, - сказала она. – Не закрылось.

 

Мигнув фарами, машина уехала. Он шёл по улице, переступая длинные тени фонарей, жадно и часто затягиваясь. Остановился. Домой не хотелось. Никуда не хотелось. Он долго чиркал зажигалкой, прикуривая новую сигарету.