Игорь Губерман

Новые гарики

Кипит коммерческий запал,

торговли пухнут и растут,

по всей земле – продажей бал,

а там евреи тут как тут.

***

Все фазы, циклы и периоды –

плоды научной категории

нам позволяют сделать выводы,

что мы весьма темны в истории.

***

Наука наступает на старение

и годы обещает нам несметные,

но я храню тупое умозрение,

что мы покуда старимся и смертные.

***

Мой дух от выпивки крепчал,

и громким голосом нахальным

я нежной песней удручал

людей со слухом музыкальным.

***

Прочёл сегодня я большой научный труд,

по сути достоверный чрезвычайно:

кто чаще моется – гораздо раньше мрут,

а мыться надо редко и случайно.

***

Последние живу на свете годы

и радуюсь, как жизнь моя полна;

не знал я никогда такой свободы,

какая нам на старости дана.

***

Слова приходят ниоткуда,

они полощутся, виясь,

и происходит Божье чудо:

они завязывают связь.

***

С утра себя ругал я, что осёл,

и чувства меры – полное отсутствие,

и только огурца крутой рассол

слегка моё улучшил самочувствие.

***

Чужому я завидовал уму

и знаниям завидовал порой,

хотя ума излишек ни к чему,

а знания приносят геморрой.

***

Гусаров любят в самом деле

за их воинственные шпоры,

хотя они грубы в постели

и вытирают хер о шторы.

***

По сути нас легко расчислить:

где умный может молча ждать,

дурак охоч активно мыслить,

учить, влиять и убеждать.

***

Бездумно я сижу часами,

уют безмолвия храня,

и шевелю порой усами,

которых нету у меня.

***

Мне нравятся люди гулящие,

а пьющие – в этом числе,

они мастера настоящие

в нелёгком как жить ремесле.

***

Жив ещё мой бедный разум,

с веток свищут соловьи,

но накрылись медным тазом

все иллюзии мои.

***

Так пусто, что душе заняться нечем,

текут часы томительно и вяло…

А то, чем мы тоску обычно лечим,

в такие дни меня не соблазняло.

***

С утра я – мерзость и дебил,

и нет во мне добра,

я даже многих бы убил,

если с утра.

***

Тихо журчат этой жизни ручьи;

как подвести мне итог,

если к себе самому я ключи

так подобрать и не смог?

***

В моём мыслительном пространстве

вдруг обнаружил я дыру:

о политическом засранстве

я даже слов не подберу.

***

А везде, где льются песни

наших лет былых расейских,

там незримо вьются пейсы

композиторов еврейских.

***

Я не родился оптимистом,

но много в жизни куролесил –

я надышался ветром чистым

и потому всегда был весел.

***

Смешны мне любые романтики,

особенно если поэт:

они нам рисуют те фантики,

в которых не будет конфет.

***

По всей земле ползёт зараза,

всё в душах доброе губя;

за веком я слежу вполглаза,

а в полтора – гляжу в себя.

***

Кружится слов густая стая,

но мысли нету никакой,

и стая эта, улетая,

сулит жестокий непокой.

***

Напрасны все на свете споры,

и разводить дебаты нечего,

покуда с глаз не спали шоры,

а гнусь надёжно засекречена.

***

Люблю порой смотреть в окно,

где вижу тусклую картину:

передо мной течёт кино

про ежедневную рутину.

***

Нет, я не боюсь умереть

и скрыться в тумане волнистом,

я даже на ад посмотреть

не прочь бы. Но только – туристом.

***

Когда пахан сидит на троне,

и вся братва за ним идёт,

то света ждать не надо – кроме

того, что нас в тоннеле ждёт.

***

Диван подо мною. Один в тишине

лежу и тоской себя мучаю.

А Пушкина строчки гуляют во мне,

зовя своровать их по случаю.

***

Творец нас видит всех до одного –

как мы живём, отлично сверху видно,

и то, что мы – подобия Его,

Творцу, конечно, больно и обидно.

***

По фигу мне мирозданья секреты,

пялюсь, бездумен и пуст,

как умирает огонь сигареты,

брошенной мною под куст.

***

Боюсь я кретинов, несущих

плакаты во славу тюрьмы;

предтечи событий грядущих,

конечно, они, а не мы.

***

Хотя являл я своеволие,

но понималось поневоле,

что всё равно ничуть не более,

чем пешка я на чьём-то поле.

***

Забавна жизнь перед кончиной:

в башке – метелица,

и что когда-то был мужчиной,

уже не верится.

***

А вот ещё отменный день,

и был бы грех забыть о нём:

восьмидесятилетний пень

с утра запил с таким же пнём.

***

Души таинственная страсть,

её не вытравить вовек:

влеченье что-нибудь украсть

у выдающихся коллег.

***

Я вспоминаю свой отъезд,

друзей угрюмый смех…

Увы, проклятье этих мест

ещё лежит на всех.

***

За той чертой благоразумия,

где ум теряет полномочия,

такие светят полнолуния,

такие зреют многоточия.

***

Достоинство – отнюдь не жест,

с гордыней схожий,

умение нести свой крест –

подарок Божий.

***

Обычно любови – печальные

выходят своими финалами,

поэтому связи случайные

нам помнятся розами алыми.

***

Нет, не зря я рифмой занедужил,

жил я, значит, жизнью плодотворной –

я стишок мой нынче обнаружил

надписью в общественной уборной.

***

Дурнотное наплыло состояние

и ноги сразу сделались, как вата,

и кажется огромным расстояние,

которое бегом бежал когда-то.

***

Особенно мне жаль интеллигенцию,

не хочется ни слушать, ни смотреть;

пока она являет импотенцию,

ебли её, ебут и будут впредь.

***

Земли могильной нынче нет,

меня в стене схоронят плоской,

и хоть обидно гнить в стене,

но, слава Богу, не кремлёвской.

***

Любви волшебное вино –

глоток небесного огня,

но льётся с возрастом оно

мимо меня.

***

А в мыслях – смута и сумятица,

и ясно разве лишь одно –

что колесо под горку катится

и не воротится оно.

***

Не так меня томит бессилие

от охлажденья крови в жилах,

как угнетает изобилие

того, что выразить не в силах.

***

Я подобрался близко к истине,

которую давно вынашивал:

любое наше бескорыстие –

опора будущему нашему.

***

Все залихватские ухватки

ушли без тени и следа,

и лишь упругости остатки

меня тревожат иногда.

Оглавление журнала "Артикль"               Клуб литераторов Тель-Авива