Эли Корман
ПО СЛЕДАМ ВОЛАНДА
ЗАЧЕМ ГОРЯТ РУКОПИСИ
1. О пользе чтения вслух
Как вставить письменный документ в художественный текст? Или, выражаясь языком программистов, каким должен быть интерфейс вставляемого и объемлющего текстов?
Если речь идет о коротенькой записке, проблем не возникает. Они возникают, когда документ занимает несколько страниц, и становятся весьма ощутимыми, когда речь идет, скажем, о вставном романе.
Можно предварить появление документа несколькими фразами типа "Этот документ найден в бумагах моего покойного друга, и я счел себя обязанным..." Можно ничего не предварять и не объяснять, но тогда, почти неизбежно, понадобится выделить документ в отдельную структурную единицу – главку или раздел. Так вставлено письмо матери Штрума в "Жизнь и судьбу".
А можно устроить сцену чтения вслух. Тут сразу две, как минимум, выгоды. Одна совершенно очевидна: документ доводится до сведения не только читателя (за кадром), но и присутствующих при чтении героев (в кадре). Вторая выгода не столь очевидна. Разберем ее на примере.
В "Идиоте" нужно скрыть до поры до времени (зачем – об этом ниже) имя автора напечатанной в газете статьи о князе Мышкине. Текст статьи надо включить в текст романа, но так, чтобы отсечь имя автора. Как это сделать?
Устраивается публичное чтение статьи – прекрасно. Но как же быть с именем автора? А вот как: надо рассмотреть все мыслимые варианты относительного расположения имени автора и собственно текста статьи и для каждого варианта предусмотреть свой способ отсечения имени.
Всего вариантов может быть три:
1. Статья не сопровождается именем автора (анонимная). Ну, тогда и отсекать нечего. Задача становится тривиальной.
2. Имя автора предшествует статье.
"– Так прочти же лучше ты, читай сейчас, вслух! Вслух! – обратилась Лизавета Прокофьевна к Коле, с нетерпением выхватив из рук князя газету, до которой тот едва еще успел дотронуться, – всем вслух, чтобы каждому было слышно...
Коля развернул газету и начал вслух с показанного ему подскочившим Лебедевым места".
"С показанного места"! – вот в чем все дело! Лебедев не просто указал начало статьи, но отсек имя автора от начала статьи. Суетливая услужливость Лебедева, давно всем известная, обретает новый смысл.
3. Имя автора следует за статьей в виде подписи.
"Когда Коля кончил, то передал поскорей газету князю и, ни слова не говоря, бросился в угол, плотно уткнулся в него и закрыл руками лицо. Ему было невыносимо стыдно, и его детская, еще не успевшая привыкнуть к грязи, впечатлительность была возмущена даже сверх меры. Ему казалось, что произошло нечто необычайное..."
Статья закончена, и Коля, потрясенный ее содержанием, бросается в угол. На то, чтобы прочесть имя автора (которое ничего уже не может изменить), его выдержки не хватает.
Вот на это – на его впечатлительность – и был расчет. Вот почему именно ему велела читать Лизавета Прокофьевна.
Разумеется, ни Лебедев, ни Коля, ни Лизавета Прокофьевна ничего не знают о задаче сокрытия имени. Они действуют самостоятельно и импульсивно, и для каждого их поступка-импульса у них есть благонравная естественная причина. Но за всеми естественными причинами стоит метафизическая причина: необходимость сокрытия имени. Но при переходе к более низким уровням она воплощается, реализуется в более мелких, "естественных" причинах.
Больше того. Вполне допустима и такая постановка вопроса: а не для того ли характеры Лебедева, Коли, Лизаветы Прокофьевны, князя и прочих задуманы и выполнены именно такими, каковы они есть, чтобы чтение вслух состоялось и прошло именно так, как прошло?
Оставим этот вопрос без ответа.
* * *
Возможность скрыть имя автора читаемого текста – лишь часть второй, неочевидной выгоды чтения вслух. Полностью же вторая выгода состоит в том, что возникает возможность "уплощения" текста, "раскатки его катком".
Спрашивается: как называется статья Келлера? Она начинается абзацем, который, в отличие от последующего текста, дан курсивом: " Пролетарии и отпрыски, эпизод из дневных и вседневных грабежей! П р о г р е с с ! Р е ф о р м а ! С п р а в е д л и в о с т ь ! "
Курсив, очевидно, соответствует особой интонации Коли. А внутри курсива – разрядка. Она, очевидно, соответствует второй особой интонации. Вообще надо сказать, что весь текст статьи есть "обратный перевод с устного" и потому не обязан совпадать с "исходным текстом".
И не совпадает. В частности, почти полное отсутствие членения на абзацы объясняется, видимо, невозможностью повторить в обратном переводе абзацное строение "подлинника".
И запятая перед словом "эпизод" могла в подлиннике отсутствовать. В таком случае уже несложно восстановить "истинное" начало статьи:
(заголовок) ПРОЛЕТАРИИ И ОТПРЫСКИ
(АОЖ) Эпизод из дневных и вседневных грабежей!
(эпиграф) Прогресс! Реформа! Справедливость!
Здесь АОЖ означает авторское определение жанра.
Итак, "первоначальный" текст статьи имел, как минимум, четыре уровня:
- нулевой – основной текст;
- первый – эпиграф;
- второй – АОЖ;
- третий – заголовок.
Если бы имя автора не было отсечено, оно составило бы четвертый уровень, то есть всего уровней было бы пять.
Но оно отсечено, причем не хронотопическим сознанием (ХС), а структурным (СтС). Причины сокрытия имени коренятся не в самом имени, а в той структурообразующей функции, которую имя автора выполняет в тексте статьи – и только там. Когда статья закончена и структурные страсти улеглись, становится возможным назвать имя автора статьи.
В результате чтения вслух статья стала плоской, одноуровневой. Правда, не совсем. Есть еще сноски:
"Лева 1 Шнейдера 2 шинелью
Пятилетие играл
И обычной канителью
Время наполнял.
<......................................>
1 Уменьшительное имя отпрыска.
2 Имя швейцарского профессора.
Но это явная недоработка Достоевского. В устной передаче такая структура невозможна.
Чтение вслух создает возможность уплощения текста, а уж в какой степени эта возможность будет реализована – другой вопрос.
* * *
Но почему структурное сознание действует как бы вопреки своему предназначению? Ведь, казалось бы, его задача – наращивать, надстраивать новые уровни, а оно вместо этого занимается уплощением.
Противоречие здесь кажущееся. СтС действительно занимается уплощением, но это – отступление для разбега. Цель СтС – вставить документ в объемлющий текст (в текст нулевого уровня, заметим; вставка никогда не производится в текст высокого уровня). Вставка текста в текст подобна операции по пересадке ткани. Чтобы исключить реакцию отторжения, следует максимально приблизить структуру вставляемого текста (уплостив его) к структуре объемлющего. Зато потом уплощенный текст окажется частью объемлющего текста нулевого уровня, а тот, в свою очередь, окажется частью сложноструктурированного текста, причем сложность структуры последнего (количество уровней) будет превосходить сложность структуры нераскатанной вставки. Что и требовалось.
Отметим, что чтение вслух есть частный случай пересказа: дословный пересказ. Дословный пересказ не является, как мы видели, дублированием текста, но – уплощением его.
Существующий текст можно и читать, и пересказывать (не дословно). А вот несуществующий текст читать нельзя, а пересказывать, оказывается, можно. Так, Иван Карамазов пересказывает Алеше ненаписанную поэму "Великий инквизитор".
Недословный пересказ (существующего) текста тоже, разумеется, уплощает его.
2. Тайный смысл ветхости
В романе Ч.Метьюрина "Мельмот-скиталец" молодой Мельмот читает рукопись, написанную неким путешественником. Рукопись "старая, разорванная". Многие фрагменты прочесть невозможно. В романе приводится пересказ (видимо, "близкий к тексту") рукописи, причем каждый не поддающийся прочтению фрагмент заменяется строкой звездочек – разделяющей, стало быть, два соседних уцелевших фрагмента.
Рассматривая такие пары соседних фрагментов, можно заметить, что, как правило, они описывают либо разные пространственные зоны (скажем, в первом гости сидят в гостиной, а во втором – гуляют в саду. Или еще более резко: в первом действие происходит в Англии, во втором – в континентальной Европе), либо разные звенья сюжета (в первом фрагменте новобрачная жива, во втором – мертва). Если бы речь шла о пьесе, мы бы сказали, что каждая пара соседних фрагментов означает два разных явления (две картины , две сцены , два акта , два действия ).
Но это означает, что в уничтоженных временем фрагментах должны были находиться какие-то структурирующие пометки, аналогичные вышеназванным драматургическим пометкам.
Получается, что не поддаются прочтению именно те фрагменты, которые должны были бы содержать структуропорождающие пометки. Иными словами, под видом ветхости действует все то же структурное сознание, которое, будучи сознанием высокого уровня, и не может действовать иначе, как под видом какого-нибудь "естественного явления". Так божество, вознамерившись посетить Землю, принимает вид животного или дождя.
Отметим, что структурное сознание всегда проявляет себя графически : отступами, особым шрифтом и т.д. Частным случаем СтС является абзацное сознание, делящее текст на абзацы.
СтС как бы разрывает единый поток текста, чьи берега – поля страницы, смотровыми площадками, которые могут быть как пустыми, так и заполненными – либо какими-то графическими разделителями (теми же звездочками, например), либо каким-то текстом (заголовком).
Но что же выигрывает СтС, заменяя якобы испорченный фрагмент строкой звездочек? Ведь строка звездочек – это тоже структурный разделитель? Да, но он действует не столь резко, как обычный заголовок. Вот на сей счет мнение Серенуса Цейтблома, ведущего повествование в "Докторе Фаустусе" Т.Манна:
"* * *
Звездочки – тоже отдохновение для глаз и мыслей читателя; нельзя всегда прибегать к римской цифре, расчленяющей повествование значительно резче... Могу лишь повторить, что цифры и звездочки в этой книге – чистейшая уступка читательскому глазу и что я, будь на то моя воля, написал бы все одним духом, в один присест, без всяких подразделений, даже без всяких пояснительных замечаний и абзацев. Но у меня не хватает мужества представить столь беспорядочное произведение на суд читателя".
Этот поистине замечательный отрывок заслуживает внимательного анализа.
Во–первых, ясно, что звездочки – это не просто уступка глазу, а обозначение предстоящей смены темы. Нечто вроде дорожного знака поворота.
Во вторых, с цифрами дело обстоит еще сложнее. Тот же Цейтблом, завершив главу XIII, в которой много говорилось о черте и демонах, пишет:
"XIV
Мистика чисел не моя сфера... Тем не менее мне, право же, доставило удовольствие, что на предыдущую главу пришлась недобрая, пугающая цифра XIII. Я даже испытываю соблазн считать это не простой случайностью".
Конечно же, это не случайность. Номер главы определил ее содержание. Номер главы можно считать частным случаем названия. Так вот, оказывается, что не содержание определяет название, а наоборот: содержание вырастает из названия, как дуб из желудя. Тут мы выходим на теорию имен, исследующую связи между объектами и их именами.
В-третьих и в-последних, дело не в том, на что у Цейтблома хватило, а на что не хватило мужества. А дело в том, что в художественной литературе идет демократическая революция, в ходе которой власть переходит от анонимных, тайных правителей текста (повествователь; хронотопическое, структурное и другие сознания высоких уровней) к героям, к персонажам.
Появляются, например, пары:
доктор Ватсон – Шерлок Холмс,
Серенус Цейтблом – Адриан Леверкюн,
в которых второе лицо является (по преимуществу) объектом, а первое – субъектом изображения. Первое лицо, таким образом, "отбирает хлеб" у повествователя.
Первое и второе лица могут совмещаться, как в "Записках из подполья".
Часто в качестве объекта изображения ("второго лица") выступает не человек, чем-то замечательный, а общественное явление, требующее истолкования. Например, в "Бесах" таким явлением оказывается деятельность тайной группы революционеров.
Переход изложения от повествователя к герою сопровождается появлением жанровых масок: художественные тексты объявляют себя "записками", "дневниками" и т.д.
Революция, о которой идет речь, далека от завершения. В частности, переход изложения от повествователя к герою совершается в тексте нулевого уровня, а высшие уровни остаются в руках различных сознаний высокого уровня. Например, считается, что повесть "Собака Баскервилей" написана от первого лица – от лица доктора Ватсона. Но достаточно прочесть оглавление, чтобы убедиться, что названия трех глав – как раз тех, где говорится о докторе Ватсоне, – даны от третьего лица:
Глава VIII Первый отчет доктора Ватсона
Глава IX Второй отчет доктора Ватсона
Глава X Отрывки из дневника доктора Ватсона
Стало быть, текст первого уровня написан не доктором Ватсоном, а кем-то другим.
Еще пример. Веничка Ерофеев, герой "Москвы – Петушков", ведет повествование, но на первый уровень не посягает и не знает о его существовании. А между тем тексты первого уровня врываются
а) в диалог, "раздвигая локтями" соседние реплики, принадлежащие разным персонажам:
"– Да с чего вы взяли?..
– А вот с того и взяли. Ты пиво сегодня пил?
ЧУХЛИНКА – КУСКОВО
– Пил".
б) в размышления или рассказ героя, раздвигая соседние фразы, как Воланд литераторов на скамье:
"Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный.
ЭЛЕКТРОУГЛИ – 43–Й КИЛОМЕТР
Да. Больше пейте, меньше закусывайте".
в) и даже внутрь фразы:
"Например, так: к восемнадцати годам или около того, я заметил, что с первой дозы по пятую включительно я мужаю, то есть мужаю неодолимо, а вот уж начиная с шестой
КУПАВНА – 33–Й КИЛОМЕТР
и включительно по девятую – размягчаюсь".
Они врываются, а он их не видит.
Но они, невидимые, управляют им.
Где его постигает тошнота? – В Москве ("я каждую минуту ждал, что меня, посреди площади, начнет тошнить со всех трех сторон") и после Серпа и Молота. Где он погрузился в сон, с которого начались его бедствия? – В Орехово-Зуеве. Где его избивают и убивают? – В Москве.
Словом, все самое плохое постигает его в местах, названия которых идеологически (советски) окрашены. Но эти названия находятся в текстах первого уровня, а первый уровень для него невидим.
Сознание, являющееся автором этого своеобразного текста, составленного из заглавий, управляет поведением героев, но управляет тайно, невидимо, анонимно. Это сознание – структурное – есть сознание высокого уровня, невидимое для героев.
Невидимое для большинства героев, но не для Серенуса Цейтблома. Цейтблом отнял у структурного сознания его привилегии, его право творить заголовки. Другое дело, что он, "будь его воля", этим правом бы не пользовался. Но и не передал бы никому, оставил бы за собой.
Отняв у одного из тайных правителей текста – структурного сознания – его привилегии, Цейтблом сделал очередной шаг во внутрилитературной демократической революции.
3. Чего не может Воланд
Пришла пора поговорить о замечательном афоризме Воланда: "Рукописи не горят". Это высказывание оторвалось от породившего его текста, стало крылатым. От него захватывает дух, оно уносит куда-то ввысь, в горние сферы...
Не беремся полностью объяснить, в чем его сила. Но одну частную причину укажем. Сразу вслед за произнесением афоризма следует его зримое подтверждение: появляется восстановленная рукопись. Воланд восстановил рукопись! "Всесилен, всесилен!" – восклицает Маргарита. Рукопись сожгли, но она восстановлена, и потому – "рукописи не горят".
И только одна маленькая ложка дегтя, только одна. Жаль, но мы вынуждены ее добавить: рукопись восстановлена не полностью.
* * *
Какой, собственно, роман написал Мастер? Как он называется? Сколько в нем глав, каковы их названия, порядок следования и, наконец, где тексты глав?
Название романа неизвестно. Как неизвестно название написанной Иваном Бездомным поэмы об Иисусе. И имя автора неизвестно. Или, если угодно, его имя – Мастер.
Но какова природа этой неизвестности? Не является ли неизвестность результатом умышленного сокрытия?
"Она гладила рукопись ласково... и поворачивала ее в руках, оглядывая со всех сторон, то останавливаясь на титульном листе, то открывая конец".
Ах, значит, есть титульный лист? А на нем, как положено, имя автора и название романа? Надо полагать. Но прочесть это нам не дано.
Желтый, в дешевом издании,
Будто я вижу роман.
Даже прочел бы название,
Если б не этот туман.
В стихотворении Анненского речь идет о сне. Что ж, давайте продолжим аналогию со сном. Спящему кажется, что он вот-вот прочтет название. Оно есть, но прочесть его пока что не удалось. Туман мешает.
На деле же названия нет. А туман нагнан исключительно для того, чтобы у спящего была благовидная оправдательная причина, почему он не прочел название.
То же и с титульным листом романа о Пилате. Лист – пуст.
Но если он пуст, то как же этого не видит Маргарита? А очень просто. Структурное сознание – сознание высокого уровня (а значит, невидимое) прокралось в сознание Маргариты и создало там "слепое пятно" невнимательности. Маргарита, может, и видит, что титульный лист пуст, но не придает этому значения.
"Ах, помню, помню! – вскричал Иван. – Но я забыл, как ваша фамилия!" Ах, как кстати забыл Иван фамилию собеседника! Собеседник, видите ли, отказался от своей фамилии, не хочет ее называть, вот потому забывчивость Ивана очень, понимаете, кстати.
Забывчивость Ивана, невнимательность Маргариты индуцированы, наведены структурным сознанием. Это ширмы, которыми оно заслоняется, чтобы за ними спокойно делать свое дело. Дело уплощения текста.
* * *
Формально в "Мастере и Маргарите" лишь две главы вставного романа: "Как прокуратор пытался спасти Иуду из Кириафа" и "Погребение". Глава "Понтий Пилат" – это рассказ Воланда литераторам, глава "Казнь" – пересказ кем-то (повествователем?) сна Ивана. (При этом ясно, что на самом деле это никакой не сон. Например, известно, что в настоящем сне спящий не может читать мысли людей, снящихся ему. А вот Ивану "снятся" мысли Левия Матвея.)
Но, поскольку стилистически главы "Понтий Пилат" и "Казнь" соотносятся с главами "Как прокуратор..." и "Погребение" и все четыре резко отличаются от всего остального текста – то мы, так и быть, не будем мелочными. Будем считать, что все четыре главы принадлежат вставному роману и расположены в нем в том же порядке, что и в объемлющем, то есть в "Мастере и Маргарите".
Прекрасно. Но вот с названиями вставных глав такой идиллии уже не будет. В самом деле: роман состоит из двух частей. Нумерация глав сквозная. Номера глав образуют единый числовой ряд, и здесь не важно, относится ли глава к объемлющему тексту или к вставному. Но в таком случае то же самое должно иметь место и для названий глав. Иными словами, названия всех глав образуют единый текст одного (первого) уровня и, стало быть, все принадлежат объемлющему тексту!
А теперь обратим внимание на явление, возникающее всякий раз (а всего четыре раза), когда очередной массив вставного романа погружается в объемлющий текст.
1. Воланд начинает рассказ о давних событиях в Ершалаиме: "все просто: в белом плаще...
ГЛАВА ВТОРАЯ
ПОНТИЙ ПИЛАТ
В белом плаще с кровавым подбоем..."
Нет, не все просто: почему Воланд пропустил заглавие? Мы помним, что заглавия романа о Пилате принадлежат объемлющему, а не вставному тексту. Стало быть, глава, рассказываемая Воландом (ведь он рассказывает главу из романа!), имеет, скорее всего, другое название.
Пусть другое, но ведь имеет! А Воланд его пропустил. Разумеется, Воланд волен рассказывать с любого места, и никто ему не указ, но все-таки сделаем для себя зарубку: заглавие пропущено.
2. Повествователь начинает описывать сон Ивана: "и снилось ему, что солнце уже снижалось над Лысой горой...
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
КАЗНЬ
Солнце уже снижалось над Лысой горой..."
Опять заглавие пропущено. А ведь мог повествователь написать что-то в таком роде: "и снилась ему казнь. Да, снилось ему, что солнце уже снижалось над Лысой горой".
И опять-таки: никто повествователю не указ, но все же, все же, все же... Вторая зарубка.
3. Маргарита читает уцелевший фрагмент сгоревшей рукописи: "...тьма, пришедшая со Средиземного моря...
Маргарите хотелось читать дальше, но дальше ничего не было, кроме неровной угольной бахромы".
Правильно. Лист обгорел снизу, и дальше – бахрома. А вот сверху он вроде бы не обгорел, и непосредственно перед словом "тьма" должно находиться название главы, а Маргарита его пропустила. Впрочем, возможно, что название находилось на предыдущем листе (титульном листе главы), сгоревшем полностью. Возможно. Все возможно. А мы, на всякий случай, сделаем третью зарубку.
4. Маргарита читает восстановленную рукопись: "и сколько угодно, хотя бы до самого рассвета, могла Маргарита шелестеть листами тетрадей, разглядывать их и целовать и перечитывать слова:
– Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город... Да, тьма...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
КАК ПРОКУРАТОР ПЫТАЛСЯ СПАСТИ ИУДУ ИЗ КИРИАФА
Тьма, пришедшая со Средиземного моря..."
Ну, а теперь-то почему Маргарита пропустила название? Четвертая зарубка.
* * *
Да, беда с этими рукописями: как не до конца они сгорают, так не до конца и восстанавливаются. Причем если наибольшее сопротивление огню оказывает текст нулевого уровня, то наибольшее сопротивление восстановлению оказывают тексты высших уровней: названия глав, название всего текста, имя автора. Может быть, так происходит потому, что тексты высших уровней составляют как бы покрытие основного текста, и потому сгорают первыми и невосстановимо?
А может быть, текстов высших уровней и не было? Может быть, Мастер выполнил то, что хотел, но не посмел сделать манновский Серенус Цейтблом – написал текст без разделителей, одним потоком?
О нет, прокуратор, не так. И огонь тут ни при чем, и Мастер написал все как положено. Но структурное сознание знало, что тексту Мастера предстоит быть погруженным в некий объемлющий текст и, стало быть, подвергнуться уплощению. Вот оно и провело уплощение. И проследило, чтобы нигде никакой фрагмент уничтоженных текстов высших уровней не всплыл.
"Это была какая-то глава из середины романа, не помню какая". Конечно, Мастер не помнит: структурное сознание знает свое дело. И в тот момент, когда Воланд восстанавливал рукопись, оно, "стоя за его спиной и выглядывая из-за плеча", позаботилось о том, чтобы был восстановлен лишь нулевой уровень.
И Воланд, всесильный Воланд, не заметил подлога! Ибо он, при всем своем могуществе, всего лишь персонаж нулевого уровня, к тому же не получивший – в отличие от того же Цейтблома – филологического образования.
* * *
Теперь мы знаем, что не сожжение виновато в отсутствии высших уровней романа о Пилате. Но оно, сожжение, выполняет маскировочную функцию. Если у читателя возникают вопросы: "Почему вставной роман дается фрагментами?", "Почему у вставного романа нет названия?", то подсказывается ответ: потому, что он был сожжен. Сожжение – это ширма, за которой прячется структурное сознание.
У сожжения есть и скрытая сюжетная функция: уничтожение улики. Ведь в доносе Алоизия Могарыча упоминается "нелегальная литература", а ею может быть только роман Мастера – ведь именно им интересовался Алоизий. Благодаря тому, что улика уничтожена, Мастер отделывается лишь тремя месяцами заключения.
* * *
А все-таки: почему вставной роман распался на три массива?
Ну, во-первых, потому, что нужно по возможности соблюдать единство места и времени и каждое такое единство оформлять в отдельную структурную единицу. Во-вторых, потому, что это помогает избежать дурацких ляпсусов, вроде такого:
"Было около десяти часов утра.
Солнце уже снижалось над Лысой горой..."
В десять часов утра солнце поднимается, а не снижается. Последняя фраза главы "Понтий Пилат" и первая фраза главы "Казнь", будучи поставлены рядом, выглядят странно, и потому их надо разнести по разным главам, да и сами главы отодвинуть друг от друга. А раз главы друг от друга отодвинуты, то мотивировка появления в них вставного текста должна быть у каждой своя: в одном случае что-то рассказывает Воланд, в другом – что-то снится Ивану.
Как видим, потребности структурного сознания обеспечиваются сюжетными ходами. Структурное сознание выше сюжетного!
* * *
Из школьного курса алгебры мы помним выражение: "привести к виду, удобному для логарифмирования". И теперь можем ответить на вопрос "Зачем горят рукописи?"
Рукописи горят, ветшают, пересказываются дословно или "близко к тексту" и претерпевают прочие неприятности и метаморфозы, чтобы в конце концов принять "вид, удобный для логарифмирования", то есть для погружения в объемлющий текст.
Рукописи умирают, чтобы возродиться.
"Смерть для жизни новой".
СВИДЕТЕЛЬ НАХОДИТ АВТОРА
1. Зачем пожаловали?
В среду, "страшным майским вечером", Воланд и его свита прибывают в Москву. Начинается трехсуточная полоса прямого, открытого, массированного вмешательства потусторонних сил в московскую жизнь.
А собственно, зачем они прибыли? Просто так – развлечься, пошалить?
Вот что о цели визита сказано в статье "Воланд" в "Энциклопедии булгаковской" (Автор и составитель Борис Соколов. "Локид" – "Миф". Москва, 1998): "В. (Воланд) разным персонажам, с ним контактирующим, дает разное объяснение целей своего пребывания в Москве. Берлиозу и Бездомному он говорит, что прибыл, чтобы изучить найденные рукописи Герберта Аврилакского... Сотрудникам театра Варьете и управдому Никанору Ивановичу Босому В. объясняет свой визит намерением выступить с сеансом черной... магии. Буфетчику Варьете Сокову уже после скандального сеанса сатана говорит, что просто хотел "повидать москвичей в массе, а удобнее всего это было сделать в театре"... В. многолик, как и подобает дьяволу, и в разговорах с разными людьми надевает разные маски, дает совсем несхожие ответы о целях своей миссии. Между тем, все приведенные версии служат лишь для маскировки истинного намерения – извлечения из Москвы гениального Мастера и его возлюбленной, а также рукописи романа о Понтии Пилате. Сам сеанс черной магии отчасти понадобился В. для того, чтобы Маргарита, прослышав о происшедшем в театре Варьете, уже была бы подготовлена к встрече с его посланцем Азазелло... удивление В., когда после Великого бала у Сатаны он "узнает" от Мастера тему его романа – всего лишь очередная маска. Действия В. и его свиты в Москве подчинены одной цели – встрече с извлекаемым из лечебницы творцом романа об Иешуа Га-Ноцри и Понтии Пилате и с его возлюбленной для определения их судьбы".
Ну, конечно, и пошалить – как же без этого? Но это – попутно (и чтобы создать дымовую завесу, скрывающую истинные намерения).
К этому добавим следующее. Спасение Мастера и его романа – это большая, стратегическая цель Воланда. А есть еще одна – малая, тактическая – цель: недопущение публикации поэмы Ивана Бездомного. Реализация этой малой цели – убийство редактора журнала и сведение с ума автора поэмы – составляет начало булгаковского романа.
Но каковы бы ни были цели прибытия дьявольской делегации, само это прибытие – лишь завершающее звено длинной череды вмешательств нечистой силы в московскую жизнь. О некоторых случаях такого вмешательства (исчезновения жильцов "нехорошей квартиры") сказано почти прямо ("...Анфиса так напрямик и заявила очень расстроенной Анне Францевне, что это колдовство и что она прекрасно знает, кто утащил и жильца и милиционера, только к ночи не хочет говорить"), о многочисленных других – надо догадываться по разбросанным в тексте намекам.
Что нужно Воланду в Москве? Ответить, казалось бы, нетрудно: Воланда тянет в Москву по принципу контраста. Ведь Москва – город атеистов, столица атеистического государства.
Да, такая тяга есть. Но, будучи отвлеченно-философской, она не может быть сколько-нибудь сильной: Воланд по складу натуры – не философ.
Нет ли в поступках Воланда личного интереса? Нет ли какой-то общей цели у всех вмешательств нечистой силы в московские дела?
2. Московские хроники
Ответить на эти вопросы поможет хронология московских событий. Вообще хронология в "Мастере и Маргарите" играет важнейшую роль. В частности, она выявляет пары одновременных (или близких по времени) событий. В своеобразной поэтике романа, поэтике намека и шифра, одновременность событий почти наверняка означает наличие связи между ними. Приведем два примера.
Низа, после визита Афрания к ней, и Иуда одновременно выходят из своих домов: "Сандалии Низы простучали по каменным плитам дворика. Служанка с ворчанием закрыла дверь на террасу. Низа покинула свой дом.
В это самое время из другого переулка в Нижнем Городе... вышел молодой, с аккуратно подстриженной бородкой человек в белом чистом кефи..."
Здесь не только связь между двумя событиями совершенно очевидна, но и читателя прямым текстом извещают об их одновременности. А вот более сложный случай. Мастер разжигает в печке огонь, чтобы сжечь рукопись. Одновременно вспыхивает пожар на заводе, где работает муж Маргариты: "Я не хочу, чтобы у него навсегда осталось в памяти, что я убежала от него ночью... Его вызвали внезапно, у них на заводе пожар".
Благодаря пожару Маргарита получает возможность прийти к Мастеру и спасти фрагмент рукописи.
Но как "кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится", так и пожар ни на каком заводе ни с того ни с сего не вспыхнет. Пожар вспыхивает с легкой руки Воланда, чтобы Маргарита спасла фрагмент.
Но спасение фрагмента нужно Воланду не само по себе, а для будущей сцены в Александровском саду, то есть чтобы Маргарита приняла приглашение Азазелло – и чтоб была королевой бала – и чтоб в награду был спасен Мастер и восстановлена рукопись.
Мы увидим, что все вмешательства Воланда в московскую жизнь имеют в виду Мастера и его роман – даже в тех случаях, когда роман еще не написан.
Итак, займемся хронологией.
3. Дьявол и Первомай
Исследователи "Мастера и Маргариты" установили, что Воланд и его свита прибывают в Москву 1 мая 1929 года. Приведем одно из доказательств этого, взятое нами из статьи "Мастер и Маргарита" в "Энциклопедии булгаковской".
"Если исходить из предположения, что московские сцены М. и М., как и ершалаимские, происходят на православной Страстной неделе... то требуется определить, когда Страстная среда в XX в. приходится на май по григорианскому календарю... Именно в среду, в этот страшный майский вечер, Воланд и его свита прибыли в Москву. Выясняется, что только в 1918-м и 1929 гг. Страстная среда падала на 1 мая. Больше в XX в. такого совмещения, по-своему – символического, не происходит... Однако 1918 г. как время действия московской части М. и М., отпадает – в романе изображена явно не эпоха военного коммунизма, когда не было даже червонцев, которыми так щедро одаривают спутники Воланда публику в театре Варьете. Очевидно, действие происходит в 1929 г., когда Пасха приходилась на 5 мая".
Стало быть, разговор Маргариты с Азазелло в Александровском саду имел место в пятницу 3 мая 1929 г.
То обстоятельство, что дьявольская делегация прибывает в Москву 1 мая, заставляет по-новому взглянуть на некоторые события. Например, становится ясным, что предполагавшееся заседание 12-ти литераторов (очевидно, руководящего состава МАССОЛИТа) под председательством Берлиоза – это первомайское праздничное заседание. Пирушка на даче у Хустова, где напивается Лиходеев, тоже устроена по случаю праздника. Только в случае с заседанием связь с Первомаем вполне официальная, а в случае с пирушкой – неофициальная ("народная"). Публикация в "Литературной газете" портрета и стихов Бездомного также приурочена к празднику.
С другой стороны (очевидно, с целью закамуфлировать "политически вредную" связь Первомая с дьяволом), день прибытия дьявольской делегации сделан рабочим днем: Лиходеев прибегает к Римскому с черновиком договора о выступлениях Воланда... и т.д.
* * *
Действие нескольких глав романа происходит на другой день после прибытия Воланда в Москву, то есть 2 мая 1929 г. С точки зрения хронологии особенно интересны главы 7-я и 13-я, ибо каждая из них содержит экскурс в прошлое. Глубина этих экскурсов одинакова – два года, – так что события, описанные в экскурсах, должны быть между собой связаны.
Экскурс первый (глава "Нехорошая квартира"): "И вот два года тому назад начались в квартире необъяснимые происшествия: из этой квартиры люди начали бесследно исчезать.
Однажды в выходной день явился в квартиру милиционер, вызвал в переднюю второго жильца... и сказал, что того просят на минутку зайти в отделение милиции в чем-то расписаться... Второй жилец исчез, помнится, в понедельник..."
Стало быть, день исчезновения жильца – это, с одной стороны, выходной день, а с другой – понедельник. Отсчитав назад два года от четверга 2 мая 1929 г., получаем понедельник 2 мая 1927 г., который действительно был выходным, так как день солидарности трудящихся отмечался два дня: 1 и 2 мая.
Исчезнувший жилец отчасти потому и именуется "вторым", что исчез 2 мая.
Экскурс второй (глава "Явление героя"): "...Историк по образованию, он еще два года тому назад работал в одном из московских музеев, а кроме того, занимался переводами... И, представьте, однажды выиграл сто тысяч рублей".
Логично предположить, что публикация таблицы выигрышей была приурочена к 1 Мая. Стало быть, "стоило Мастеру обнаружить, что на его облигацию пал крупный выигрыш, как начались исчезновения людей из квартиры № 50".
Смысл этой парадоксально звучащей формулировки весьма прост. Воланд предвидит будущее. Он знает, что Мастер воспользуется выигрышем, чтобы засесть за роман, а написание романа повлечет за собой события, которые рано или поздно потребуют его, Воланда, присутствия в Москве. Поэтому уже сейчас он начинает готовить себе резиденцию в "нехорошей квартире".
Подготовка резиденции проводится в два этапа. На первом этапе из квартиры удаляются все ее жильцы как не имеющие отношения ни к литературе, ни к театру – двум областям интереса Булгакова.
На втором этапе в квартиру помещаются лица, хотя и имеющие отношение к вышеназванным областям, но отношение мнимое и даже вредоносное: председатель МАССОЛИТа и директор Варьете. Жены же их опять-таки удаляются, как лишние.
Любопытно, что супруга Лиходеева "якобы обнаружилась на Божедомке", то есть в "доме Бога" – в противоположность "дому дьявола", каковым, очевидно, является "нехорошая квартира".
Итак, людские исчезновения и перемещения, связанные с квартирой № 50, закончены. В квартире остаются Берлиоз и Лиходеев, с которыми Воланд разберется лично, когда прибудет в Москву.
* * *
А теперь перенесемся в 1928 год и рассмотрим обстоятельства одного романтического знакомства.
Дело, разумеется, происходит весной. "Она повернула с Тверской в переулок и тут обернулась... По Тверской шли тысячи людей, но я вам ручаюсь, что увидела она меня одного... я тоже свернул в переулок и пошел по ее следам... и не было, вообразите, в переулке ни души".
Значит, по Тверской шли тысячи, а в переулке, от нее отходящем, – ни души. Подобную удивительную безлюдность мы в первой же главе романа встретили, на первой же странице: "Да, следует отметить первую странность этого страшного майского вечера. Не только у будочки, но и во всей аллее, параллельной Малой Бронной улице, не оказалось ни одного человека... никто не пришел под липы, никто не сел на скамейку, пуста была аллея".
Воландовы штучки.
И потом, что это за игры с желтым и черным?
"– Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы... И эти цветы очень отчетливо выделялись на черном ее весеннем пальто. Она несла желтые цветы! Нехороший цвет ("нехорошая квартира", "нехороший цвет"... – Э.К.)
Повинуясь этому желтому знаку, я тоже свернул в переулок... показалось, что эхо ударило в переулке и отразилось от желтой грязной стены"; "...и долго качалась печальная черная шапочка с желтой буквой "М".
Желтый, черный и красный цвета применяет Данте при описании дьявола в последней, тридцать четвертой песни "Ада". Красный цвет у Булгакова тоже присутствует: "красная потертая мебель" в квартире Мастера в доме застройщика, "осыпавшиеся красные лепестки на титульном листе" злосчастного романа о Пилате.
Стало быть, романтическое знакомство происходит при тайном участии Воланда – можно сказать, подстроено им. Это во-первых.
Во-вторых, нетрудно установить точную дату знакомства. В пятницу, 3 мая 1929 года, "Маргарита щурилась на яркое солнце, вспоминала свой сегодняшний сон, вспоминала, как ровно год, день в день и час в час, на этой же самой скамье она сидела рядом с ним". Ну, если день в день, то сидела рядом с ним 3 мая 1928 года.
С другой стороны, Мастер рассказывает Иванушке: "На другой день мы договорились встретиться там же, на Москве-реке, и встретились. Майское солнце светило нам". "На Москве-реке" означает: в Александровском саду. А "на другой день" (после знакомства) означает: 3 мая. Стало быть, знакомство состоялось 2 мая 1928 года – в выходной, праздничный день массового гуляния (вот почему "по Тверской шли тысячи людей").
И был среди гуляющих Мастер, надевший "прекрасный серый костюм". И была Маргарита, с желтыми мимозами на фоне черного пальто. И это сочетание цветов она повторит впоследствии, вышив желтым по черному букву "М".
Близость даты знакомства к 1 Мая косвенно свидетельствует о том, что тут не обошлось без нечистой силы. И об этом же свидетельствуют игры с желтым и черным.
Уже тогда, в 1928 году, Маргарита, Мастер и написанный Мастером роман о Пилате находились в зоне действия сатанинских сил.
4. Октябрьская катастрофа и как с ней бороться
Август 1928 года. Роман о Пилате закончен и перепечатан. Как мы увидим дальше, это все, что нужно Воланду. Дальнейшее участие в судьбе Мастера он принимает, так сказать, по доброте душевной.
Но Мастеру – и еще больше Маргарите – нужна публикация, нужна слава. И потому разражается катастрофа. Но не сразу.
Сначала с рукописью знакомится редактор журнала. Затем – литератор Мстислав Лаврович и члены редакционной коллегии Латунский и Ариман. После чего секретарь редакции Лапшенникова сообщает Мастеру, что печатать его не будут.
Если бы Мастер на этом успокоился, ничего страшного не случилось бы. Но Маргарита "толкает его на борьбу". По ее совету он публикует отрывок из романа в газете.
Только после этого Латунский со товарищи спохватываются и открывают кампанию травли. Со страху. Они боятся, что их обвинят в потере бдительности: прочли идеологически чуждый роман и не отреагировали. В течение не более чем четырех дней в трех газетах появляются четыре статьи: трех упомянутых литераторов и "Н.Э." (вероятно, редактора журнала).
Но интересна реакция Мастера. Казалось бы, газетная травля сама по себе не представляет для него опасности: он не занимает никакой официальной должности, которую мог бы потерять, не может лишиться работы, ибо и так не работает, его не будут прорабатывать на собраниях, ибо он не состоит ни в каком коллективе.
Крушение надежд, отчаяние, безысходность – да, это понятно. Но сумасшествие?!
Ну, хорошо: пусть сумасшествие. Но вот вопрос: когда и в связи с чем оно возникло?
Над первыми статьями он смеялся. Последующим – удивлялся: "Что-то на редкость фальшивое и неуверенное чувствовалось в каждой строчке этих статей, несмотря на их грозный и самоуверенный тон" (страх авторов статей за себя).
Наконец, и у Мастера наступает стадия страха – но не страха перед статьями и вообще не в связи с ними. Стадия страха возникает после знакомства с Алоизием. Точнее, после того, как Мастер прочел Алоизию свой роман. Еще точнее: после написания Алоизием доноса на Мастера "с сообщением, что он хранит у себя нелегальную литературу", под которой, конечно же, понимается все тот же несчастный роман.
Где-то, в каких-то кабинетах и этажах стали готовить арест Мастера, – и вот тогда "наступила стадия психического заболевания".
Кроме боязни темноты и прочих симптомов, проявилась ли болезнь Мастера в каких–либо его поступках? Да, проявилась в двух поступках, совершенных в течение одних суток накануне ареста.
Первый: передача Маргарите на сохранение около десяти тысяч рублей. Поступок вполне разумный: ведь иначе деньги были бы конфискованы при аресте.
Второй: сожжение рукописи. А это – поступок прямо-таки спасительный. Та единственная улика, которую сулил компетентным органам Алоизий, уничтожена – и потому Мастер отделывается трехмесячным (с середины октября по середину января) заключением.
Болезнь Мастера – умная болезнь. Ибо она – от Воланда.
Наделив Мастера умной болезнью, Воланд одним выстрелом убивает трех зайцев.
Во-первых, уничтожив в приступе болезни роман-улику, Мастер, как мы уже говорили, сводит к минимуму вред, причиненный доносом Алоизия.
Во-вторых, с арестом Мастера кампания газетной травли, лишившись своего объекта, должна, очевидно, прекратиться.
В-третьих, выйдя из заключения и не имея крыши над головой, Мастер избавлен от необходимости бороться за существование, ибо благодаря болезни может поступить в клинику.
5. Клиника и трамвай
И в какую клинику!
"– Ишь ты! Как в "Метрополе"!
– О нет, – с гордостью ответила женщина, – гораздо лучше".
Мастер живет в клинике на всем готовом, не тратя ни копейки. Деньги его благополучно хранятся на сберегательной книжке Маргариты, и в его болезни наступило улучшение: "Не отрицаю, впрочем, что мне теперь гораздо лучше".
И тогда уже может он
Дожидаться иных времен.
А когда открылась эта чудо-клиника? Вот ночь с 1 на 2 мая 1929 года: "Когда в приемную знаменитой психиатрической клиники, недавно отстроенной под Москвой на берегу реки, вошел человек с острой бородкой..." Здесь "недавно" означает, очевидно, "несколько месяцев назад".
А вот Мастер рассказывает о том, что было "в половине января" 1929 года: "Я знал, что эта клиника уже открылась, и через весь город пешком пошел в нее".
Если бы клиника открылась до ареста Мастера, то знание Мастера о ее открытии было бы естественным, и об этом знании не нужно было бы сообщать собеседнику. Стало быть, клиника открылась, когда Мастер был в заключении, открылась с таким расчетом, чтобы сразу по выходе из заключения Мастер мог в нее попасть.
Иначе говоря, клинику открыл Воланд.
И все пациенты клиники – Мастер, Бездомный, Босой, Бенгальский, поющие "Славное море" служащие, Римский ("После клиники и Кисловодска... финдиректор подал заявление об уходе из Варьете"), Лиходеев ("Немедленно после выхода из клиники, в которой Степа провел восемь дней, его перебросили в Ростов") – получили свои болезни и расстройства либо от самого Воланда (Мастер, Бездомный), либо от его слуг. Других пациентов в клинике просто нет!
Отчасти поэтому номера палат, куда помещают поступающих больных, жертв нечистой силы, образуют непрерывный числовой ряд:
117 – Бездомный
118 – Мастер
119 – Босой
120 – Бенгальский
Воланд награждает болезнью – и Воланд излечивает!
* * *
Не только клиника открыта с хитрым расчетом времени, но и трамвайная линия, на которой предстоит погибнуть Берлиозу: "Тотчас и подлетел этот трамвай, поворачивающий по новопроложенной линии с Ермолаевского на Бронную".
Очевидно, линию открыли к 1-му Мая, и москвичи еще к ней не привыкли. Берлиоз, например, нуждается в подсказке Коровьева: "– Турникет ищете, гражданин... сюда пожалуйте! Прямо, и выйдете куда надо". И Аннушка не привыкла, почему и разбила о вертушку бутыль.
И вообще: Коровьев не случайно оказался у рокового места. Он там дежурил, регулируя поток москвичей. Он проследил, чтобы Аннушка разбила бутыль, чтобы никто до Берлиоза на этом месте не поскользнулся, а Берлиоз чтобы поскользнулся.
О еще двух объектах, открытых "с хитрым расчетом времени", см. "Подготовка к визиту".
* * *
У подсолнечного масла есть еще одно название: постное. Постное масло заменяет сливочное во время Великого поста на Страстной неделе.
Аннушка-православная купила постное масло, в результате чего комсомолка отрезала голову атеисту – и все это 1 Мая! Здесь причудливо сплелись несколько пародийных мотивов, и в том числе антихристианский – один из многих таковых в романе (см. "Чем черт не шутит", раздел "На два фронта").
6. Свидетельство, изменившее мир
Есть, как минимум, две причины, по которым Воланд не может более откладывать свой визит в Москву. Собственно, они уже были названы. Первая: в 1929 году православная Страстная среда в последний раз в ХХ веке падает на май, причем на 1-е мая. Так что если Воланд дорожит идеологическим и театральным эффектами совмещения дьявольской, христианско-православной и пролетарско-революционной стихий, он должен поторопиться.
Вторая причина – литературная: готовящаяся публикация в журнале Берлиоза антихристианской поэмы Бездомного. Правда, Берлиоз поэму забраковал. Но Иван, написавший поэму "в очень короткий срок", может еще быстрее ее исправить. А не исправит, так другие исполнители найдутся. Тот же Рюхин.
Раньше Воланд не интересовался тем, что там публикует Берлиоз в своем толстом журнале. Но после того как явилось в мир подлинное свидетельство о давних событиях в Ершалаиме – роман Мастера о Пилате – никакие ложные свидетельства более не могут быть терпимы. И потому, стоит Берлиозу заказать Бездомному поэму об Иисусе, как начинается строительство трамвайной "линии с Ермолаевского на Бронную".
И вот линия построена и открыта, и бегут по ней трамваи. И Воланд прибывает в Москву. Он появляется на Патриарших с номером "Литературной газеты" в кармане, он перекрывает доступ в аллею всем прохожим – никто не должен мешать его беседе с литераторами. Ибо речь идет о последнем шансе, предоставляемом Берлиозу.
Но Берлиоз, увы, оказался неисправимым и шансом не воспользовался.
* * *
Мастер не был свидетелем тех событий, о которых он написал. Он лишь "угадал". "О, как я угадал! О, как я все угадал!"
А вот Воланд был настоящим, непосредственным свидетелем: "я лично присутствовал при всем этом. И на балконе был у Понтия Пилата, и в саду, когда он с Каифой разговаривал, и на помосте..."
Вот такому всезнающему и умному свидетелю и следовало бы поведать о тех давних делах, и тем самым покончить с путаницей, возникшей из-за нелепых писаний Левия Матвея, который "ничему не учился и все перепутал, что я говорил".
Но вот беда: этот всезнающий свидетель не обладал литературным даром. Написать "Евангелие от Воланда" ему было не под силу.
Девятнадцать веков он искал кого-нибудь, кто мог бы это сделать. "И, наконец, счастливая судьба" – он выбрал Мастера. Ибо Мастер
а) по образованию – историк (надо полагать, тех времен и тех мест);
б) среди языков, которыми он владеет, есть латынь и греческий (но нет арамейского и еврейского – мелочь, но показательная);
в) обладает литературным даром (в чем Воланд убедился, читая его переводы);
г) тяготится работой в музее.
Прекрасно. Но как побудить Мастера начать сочинение романа? Этой цели служит второе по счету вмешательство Воланда в московские дела: Воланд организует передачу Мастеру (через посредство его сослуживцев) облигации и в нужный момент обеспечивает ее выигрыш. Тем самым Мастер освобождается от забот о хлебе насущном и может посвятить себя делу, к которому его предназначил Воланд.
Второе по счету. А где же первое?
7. Лук времен и консервация
Московские события романа, в отличие от ершалаимских, описываются не в хронологическом порядке. Их начало следует искать не в 1-й главе, и даже не в 7-й или 13-й, с их экскурсами в прошлое, а в 19-й – то есть в 1-й главе второй части.
Сопоставляя две фразы: "Бездетная тридцатилетняя Маргарита была женою очень крупного специалиста..." и "С тех пор как девятнадцатилетней она вышла замуж и попала в особняк...", заключаем, что Маргарита вышла замуж 11 лет назад (считая от 1929 года), то есть "на заре туманной юности", в 1918 году. В том самом году, когда впервые в ХХ веке среда православной Страстной недели пришлась на 1 мая.
Зная пристрастие Воланда к театральным эффектам, логично предположить, что брак Маргариты как раз и состоялся в окрестности этой даты – первого советского Первомая. Организация этого брака и стала первым вмешательством Воланда в московские дела.
Маргарита воспринимала свой брак как несчастливый. Но объективно из всех возможных несчастливых браков вряд ли можно было выбрать более удачный.
Поместив Маргариту в прекрасный особняк, Воланд как бы законсервировал ее до тех времен, когда Мастер начнет сочинять роман и станет достойным ее. Подобным же образом впоследствии, поместив Мастера в прекрасную клинику, Воланд законсервирует и его – опять-таки до лучших времен, каковыми станут дни пребывания Воланда в Москве.
Консервация, замораживание персонажей (и, тем самым романного действия; возникают как бы временн ы е прочерки) нужны для того, чтобы сдвинуть последующие события "вправо", в будущее, поближе к 1929 году.
Московские события хронологически образуют как бы нацеленный в небо лук, чьи концы упираются в окрестности двух Первомаев, пришедшихся на середины (ведь среда – середина недели) двух православных Страстных недель: 1918-го и 1929 годов. Причем "правая" половина лука толще и выше – из-за упомянутого сдвига событий "вправо".
Отметим, что крем Азазелло, возвращая Маргарите тот возраст, в котором она вышла замуж ("На тридцатилетнюю Маргариту из зеркала глядела от природы кудрявая черноволосая женщина лет двадцати"), как бы аннулирует годы, проведенные ею "в консервации".
Очевидно, сначала Воланд нашел (и законсервировал) Маргариту, и лишь затем – Мастера.
Выбрав Маргариту, Воланд как бы зачислил ее в свой личный резерв. В мае 1929 года, по прибытии в Москву, Воланд, согласно традиции, поручает своим слугам найти кандидатуру на роль королевы бала.
Поскольку Маргарита, выбранная Воландом, числится за ним, то слуги Воланда ее как бы не видят, и она не попадает в число Маргарит, обнаруженных ими ("Сто двадцать одну Маргариту обнаружили мы в Москве").
Разумеется, "ни одна не подходит". И тогда Воланд вводит в действие "Резерв Верховного Главнокомандования" – сто двадцать вторую Маргариту, которую правильнее было бы назвать первой. Ввод в действие этого "резерва" – это и есть "та, наконец, счастливая судьба", о которой Коровьев говорит Маргарите.
Хорошо. Но остается невыясненным один вопрос: почему Страстные недели – православные? Почему – Россия? Почему – Москва?
Тут нам придется говорить о событиях реальной российской истории, которые сами в роман не вошли, но, оставаясь "за кадром", определили его географию и хронологию.
Разумеется, главным из этих событий является Октябрьская революция. Точнее – ее атеистический характер. Последнее обстоятельство заставило Воланда
а) активизировать поиск автора будущего "Евангелия от Воланда";
б) сузить область поиска: на волшебном Воландовом глобусе четко обозначилась Россия.
Перенос столицы в Москву (март 1918 года) еще более сузил область поиска, и это быстро привело к успеху – обнаружению Маргариты. Надо полагать, тогда же, в марте, и произошло, с подачи Воланда, знакомство Маргариты с ее будущим мужем.
Скрытым указанием на Октябрьскую революцию является месяц ареста Мастера – октябрь.
Первое время после октябрьского переворота российское общество склонно было расценивать случившееся как досадный, но кратковременный эпизод. Эти иллюзии рухнули в январе 1918 года, после разгона Учредительного собрания. Стало ясно, что нынешнее неблагополучное, неестественное состояние России – консервируется надолго. И именно этот месяц, январь, стал месяцем консервации Мастера в клинике Стравинского.
* * *
В заключение отметим следующее любопытное обстоятельство. Номера глав, содержащих ключевую информацию о хронологии московских событий и их взаимосвязи – 1, 7, 13, 19 – образуют последовательность с шагом 6, причем ее крайние члены суть номера начальных глав 1-й и 2-й частей романа, а внутренние указывают на сакральные числа 7 и 12 (13 = 12 + 1). Число 13 именуется также "чертовой дюжиной".
ЧИСЛО И БУМАГА
"...ваш роман вам принесет еще сюрпризы".
Булгаков. "Мастер и Маргарита"
Как размеры раздвинутой "до черт знает каких пределов" квартиры № 50 соотносятся с размерами этой же квартиры в ее нормальном состоянии, так подлинная романная роль Воланда и его слуг соотносится с их лежащей на поверхности сюжетной ролью.
Нечистая сила излучает дьявольскую энергию, пронизывающую текст и создающую в нем интереснейшие явления, скрытые от читательского глаза и могущие быть обнаруженными лишь при целенаправленном поиске.
Ниже речь пойдет об одном из таких явлений.
* * *
"Чисел не ставим, с числом бумага станет недействительной". Перед нами – еще одно проявление неистощимого и неповторимого булгаковского юмора.
Юмор – это прекрасно; смех продлевает жизнь. Но попробуем все же разобраться: что смешного в реплике Бегемота? Если не сумеем разобраться и ни к чему не придем, то ничего не потеряем: с нами останется булгаковский юмор.
В реплике Бегемота нелепой и смешной кажется сама мысль, что возможна связь между недействительностью документа и числом (датой) в нем. Ведь наоборот же! – число придает документу конкретность, вещность, осязаемость, убедительность... Словом, документ становится еще более документальным, не так ли?
В общем-то это так, если речь идет о документе в "обычном", "реальном" мире. Хотя и здесь есть вероятность того, что число ошибочно или даже умышленно ложно (то есть что документ – фальшив).
Но мир "Мастера и Маргариты" обычным не назовешь, ибо в нем действует нечистая сила, которая откалывает номера . Поэтому с ходу оценить бегемотовский афоризм невозможно. Нужна проверка.
Итак, есть утверждение: наличие в бумаге (в документе) числа делает ее недействительной. Подвергнем это утверждение экспериментальной проверке, а именно: проследим судьбу "бумаг с числом". При этом, раз уж мы беремся за дело, то расширим задачу. Будем понимать слово "число" буквально, то есть как любое число. Оно может быть датой, а может быть бухгалтерским реквизитом договора или, скажем, номером паспорта. Или, допустим, типографским реквизитом на бланке для телеграммы. Или еще: на этом же бланке – почтово-телеграфным реквизитом. Или – номером денежной купюры. И т.д.
* * *
Договор о сеансах магии в Варьете – исчез.
Афиши о сеансах – за ночь заклеены другими афишами.
Письмо Лиходеева Босому – исчезло из портфеля Босого.
Договор о съеме квартиры № 50 – то же.
Паспорт Воланда – то же.
Деньги за съем – то же.
Контрамарка – то же.
400 рублей взятки – превратились в доллары.
Червонцы сеанса черной магии – превратились в:
а) бутылочные этикетки (у шофера и Кузьмина)
б) пчелу (у шофера)
в) резаную бумагу (у Сокова).
Дневная выручка Варьете – превратилась в доллары и другую иностранную валюту.
Запись о Могарыче в домовой книге застройщика – стерта Коровьевым.
История болезни Мастера – сожжена Коровьевым.
Паспорт Поплавского – брошен на пол. "Там кому попало выдают паспорта. А я б вот, такому как вы, не выдал". То есть, по сути, признан недействительным. Об этом говорит и непомерно большой номер "отделения": 412-й.
Телеграмма Поплавскому о смерти Берлиоза – "Ваше присутствие на похоронах отменяется. Потрудитесь уехать к месту жительства". Фактически телеграмма отменена.
Телеграммы в Варьете из Ялты – отобраны у Варенухи Бегемотом и Азазелло.
Их копии в Ялте – исчезли.
Червонцы, данные Азазелло Аннушке за возврат подковки, – превратилась в доллары.
Документы, резолюции на которые наложены пустым костюмом, – физически остаются в целости, но по сути недействительны, "безголовы, как костюм".
Паспорта Мастера и Маргариты, сберкнижка Маргариты – оказываются ненужными, ибо Мастер и Маргарита вскоре переселятся в иной мир, где документов не спрашивают.
А вот два документа, чисел не содержащие, – прощальная записка Маргариты мужу и напечатанное Геллой удостоверение для Николая Ивановича (по поводу которого Бегемот и выдал свой бессмертный афоризм) – никуда не исчезли и благополучно поступили в распоряжение организации, ведущей следствие. Оказывается, что афоризм Бегемота – не просто отвлеченность (пусть даже блестящая), а – наиреальнейшая истина!
Стоит отметить, что неприятности постигают тех персонажей романа, чья деятельность связана с деловыми бумагами, с числами или деньгами:
- редактор журнала и председатель правления МАССОЛИТа Берлиоз;
- экономист-плановик Поплавский;
- финдиректор Римский;
- администратор Варенуха;
- директор Лиходеев;
- буфетчик Соков;
- председатель зрелищной комиссии Прохор Петрович;
- служащий этой же комиссии барон Майгель;
- председатель акустической комиссии Семплеяров;
- служащие городского зрелищного филиала в Ваганьковском переулке;
- члены домоуправления дома № 302-бис;
- профессор медицины, практикующий врач Кузьмин;
- прокуратор Иудеи Пилат;
- работник меняльной лавки Иуда.
Еще стоит отметить, что даже те документы с числами, к созданию которых причастны Воланд и его свита, – даже они оказываются недействительными: телеграмма Поплавскому послана Бегемотом по приказу Воланда; паспорт Мастера вручен Мастеру Коровьевым.
И все-таки есть один "документик", уцелевший, выстоявший в этой фантасмагории уничтожения, – "документик", предъявленный Никанору Ивановичу перед обыском.
За этим "документиком" стоит настолько могущественная организация, что даже Воланд и его присные предпочитают не вступать с ней в открытый конфликт.
* * *
До сих пор мы говорили о "бумагах" небольших и узкоцелевого назначения. Но ведь есть еще одна – огромная – "бумага", изобилующая числами: роман Мастера о Пилате! И есть, если угодно, еще одна, совсем уже огромная: весь роман "Мастер и Маргарита"! Как там обстоят дела с числами?
Все числа "Мастера и Маргариты" можно разделить на два класса:
а) числовые реквизиты документов и деловых бумаг (о них шла речь выше),
б) все остальные числа.
Числа класса "а" не даются явно (исключение – номер "отделения", выдавшего паспорт Поплавскому, да и то номер дан явно лишь потому, что он нереален), об их существовании можно лишь догадываться. Принято, например, что на бланках телеграмм присутствуют телеграфные и типографские реквизиты – ну, так и на телеграммах из Ялты в Варьете они тоже, стало быть, есть.
Числа класса "б" либо даются явно, конкретно: "на Патриарших прудах появились двое граждан", "квартира эта – № 50 – давно уже пользовалась... странной репутацией", либо легко могут быть восстановлены в своей конкретности (числа складного метра в портфеле Босого).
Числа класса "а" делают недействительным документ, в котором они присутствуют, числа класса "б" – нет.
Числа класса "а" суть идентификационные номера документов (или бланков, на которых документы исполнены), они суть служебные пометы материального мира, его клеймо. Материальный мир не склонен признавать реальность потустороннего мира – и именно это обстоятельство не нравится Воланду и его слугам и обрекает документы на недействительность.
Числа же класса "б" служебными пометами не являются, на них нет клейма материального мира, они чисты перед Воландом – и не приносят вреда своим документам.
* * *
Согласно распространенному облегченно-романтическому взгляду на деньги и приносимое ими зло, деньги, их злая власть – от дьявола.
На земле весь род людской
Чтит один кумир священный.
Он царит во всей вселенной.
Сей кумир – телец златой.
...................................
Сатана там правит бал!
Но не то у Булгакова. В "Мастере и Маргарите" деньги – сила самостоятельно-безличная, и Воланд этой силе враждебен.
Враждебен, конечно, потому, что, как "князь мира сего", своей властью над миром он не хочет делиться ни с кем и ни с чем.
* * *
Некоторым из чисел класса "б" доверено даже быть носителями некой тайной информации.
Прежде чем начать доказывать последнее утверждение, скажем несколько слов о некоторых особенностях "Мастера и Маргариты".
Роман создавался в эпоху полного господства в СССР атеизма и материализма – и в пику им. Роман воскрешает к новой жизни не только евангельские сюжеты, но и такие – казалось бы, давно и прочно забытые – учения, как черная магия (кстати, один из вариантов заглавия романа: "Черный маг"), астрология (астрологическое гадание Воланда на Берлиоза: "Меркурий во втором доме... луна ушла... шесть – несчастье... вечер – семь..."), масонство (двойное "М" в названии романа, "М" на шапочке Мастера, само слово "Мастер", означающее ступень в масонской иерархии и т.д.).
Да что учения! против материализма и суеверия хороши! – суеверие "Черный кот" (Бегемот), суеверие "Подкова" (подарок Воланда Маргарите).
После сказанного не покажется странным, что в романе присутствует и нумерология – правда, в весьма специфическом варианте. Например, в романе часто – назойливо часто – слишком часто, чтобы это могло быть случайностью, – встречаются особые, значимые числа 7 и 12. Встречаются либо в своем первозданном виде, либо в закодированном. Кодировка же состоит в том, что число относится к одному из трех типов:
а) кратно особому,
б) отличается от кратного особому на 1 (в ту или другую сторону),
в) сумма цифр числа кратна особому либо отличается от кратного особому на 1.
Значимое число 12 в "Мастере и Маргарите"
1. Размеры людских коллективов
1.1. 12 литераторов собрались на заседание, вести которое должен был Берлиоз.
1.2. 12 следователей вели следствие по делу о безобразиях, учиненных шайкой Воланда.
1.3. Примерно 300 человек шли за похоронной машиной на похоронах Берлиоза.
300 = 12 х 25
1.4. "Сто двадцать одну Маргариту обнаружили мы в Москве".
121 = 12 х 10 + 1
2. Номера домов, квартир, комнат
2.1. Под "нехорошей квартирой" расположена квартира Чумы-Аннушки, имеющая номер 48.
48 = 12 х 4
2.2. Критик Латунский проживает в "Доме Драмлита" в квартире № 84.
84 = 12 х 7
Номера квартир Аннушки и Латунского получаются друг из друга перестановкой цифр, и сумма этих цифр равна 12.
2.3. Во время погони за Воландом Ивану вдруг пришло в голову, "что профессор непременно должен оказаться в доме № 13 и обязательно в квартире 47".
47 = 12 х 4 – 1
+
13 = 12 x 1 + 1 (чертова дюжина)
________________
60 = 12 х 5 (5 – возраст девочки, открывшей дверь)
2.4. В психиатрической клинике номера палат, в которые поместили Мастера, а также лиц, пострадавших от проделок шайки Воланда, притягиваются, как к магниту, к числу 120:
Иван Николаевич Бездомный – 117
Мастер – 118
Никанор Иванович Босой – 119
Жорж Бенгальский – 120
120 = 12 х 10
2.5. Сообщая по телефону компетентным органам, что Никанор Иванович спекулирует валютой, Коровьев назвался "жильцом означенного дома из квартиры номер одиннадцать".
11 = 12 – 1
2.6. "Римский обнаружен в номере четыреста двенадцатом гостиницы "Астория", в четвертом этаже". То есть: 4-й этаж, 12-й номер.
А рядом (в 13-м? 13 = 12 + 1; в 11–м? 11 = 12 – 1) "остановился заведующий репертуаром одного из московских театров".
3. Размеры денежных сумм
3.1. В общей сложности Босой получил от Коровьева 5400 рублей: 5000 рублей по договору плюс 400 рублей взятки.
5400 = 12 х 450
3.2. "На сто девять рублей наказали буфет".
109 = 12 х 9 + 1
Здесь налицо ошибка Булгакова: поскольку все фальшивые бумажки – червонцы, то сумма, на которую наказали буфет, должна быть кратна 10.
3.3. "– У вас сколько имеется сбережений?
<...>
– Двести сорок девять тысяч рублей..."
249000 = 12 х 20750
3.4. Бухгалтер Варьете Василий Степанович поехал "сдать вчерашнюю кассу – 21711 рублей".
2 + 1 + 7 + 1 + 1 = 12
3.5. "Восемнадцать тысяч долларов... хранил Сергей Герардович в городе Харькове".
18000 = 12 х 1500
В свою очередь: 1500 = 12 х 125
Поэтому окончательно:
18000 = 12 х 12 х 125
3.6. Тридцать тетрадрахм получил Иуда во дворце Каифы. Сколько же это драхм? "Тетра" означает "четыре".
30 х 4 = 120
120 = 12 х 10
4. Время суток
Многие события романа происходят в окрестности 12 часов (дня или ночи), а также в окрестности 13 (чертова дюжина) часов дня.
4.1. Около полуночи опечатали комнату Берлиоза.
4.2. В полночь 12 литераторов, не дождавшись Берлиоза, спустились в ресторан.
4.3. Около 11 часов утра Лиходеев очнулся в квартире
№ 50.
4.4. В 11.00 начался разговор с Воландом.
4.5. В 11.20 Лиходеев говорил по телефону с Римским.
4.6. Около половины двенадцатого он оказался в Ялте, что сделало окончательно невозможным некий визит, назначенный на 12 часов: "кажется, вчера и неизвестно где он стоял с салфеткой в руке и пытался поцеловать какую-то даму, причем обещал ей, что на другой день, и ровно в полдень, придет к ней в гости".
4.7. Около половины двенадцатого очнулся Иван в клинике.
4.8. В 11.30 Лиходеев явился в ялтинский угрозыск.
4.9. В начале первого Никанор Иванович сбежал от досаждавших ему жильцов и проник в "нехорошую квартиру".
4.10. В полночь Варенуха-вампир проник в кабинет Римского.
4.11. На следующий день, в пятницу, Маргарита проснулась около полудня.
4.12. Около полуночи Мастер вошел в палату Иванушки.
4.13. Между 12-ю и 13-ю часами бухгалтер Ласточкин сел в такси, а на перрон Киевского вокзала вышел из вагона Поплавский.
4.14. В полночь состоялся великий бал у Сатаны.
4.15. "Около полуночи сон, наконец, сжалился над прокуратором".
5. Разное
5.1. Номер легиона. Перед праздником в Ершалаим вошла когорта Двенадцатого Молниеносного легиона.
5.2. В разговоре с Афранием Пилат клянется "пиром двенадцати богов".
5.3. Номер телефона. "Наобум позвонили в комиссию изящной словесности по добавочному № 930 и, конечно, никого там не нашли".
9 + 3 + 0 = 12
5.4. Дата разговора. "Прилетело воспоминание о каком-то сомнительном разговоре, происходившем, как помнится, двадцать четвертого апреля вечером".
24 = 12 х 2
5.5. Номера глав. Глава "Черная магия и ее разоблачение" имеет, естественно (или, если угодно, сверхъестественно) номер 12.
В названиях трех глав романа упоминается Мастер. Номера двух из них связаны с числом 12.
Глава "Явление героя" имеет номер 13.
13 = 12 + 1
Глава "Извлечение мастера" имеет номер 24.
24 = 12 х 2
5.6. Рассказывали, что Анфиса (домработница прежней хозяйки квартиры № 50) носила на груди в мешочке 25 бриллиантов.
25 = 12 х 2 + 1
5.7. Воробушек "клюнул в стекло фотографии, изображающей полный университетский выпуск 94-го года".
9 + 4 = 13 = 12 + 1
5.8. "Пойду приму триста капель эфирной валерьянки".
Триста человек за гробом Берлиоза. Каждому – по капле валерьянки, через плакальщика Коровьева.
300 = 12 х 25
5.9. "И вот заходит ко мне в буфет молодой человек, дает червонец, я сдачи ему восемь с полтиной..."
8 руб. 50 коп.
8 + 5 + 0 = 13 = 12 + 1
5.10. Некоторые московские топонимы, используемые в романе, содержат по 12 букв: Ермолаевский, Дорогомилово...
5.11. Расположим имена нечистых в алфавитном порядке:
Азазелло (8 букв)
Бегемот (7)
Воланд (6)
Гелла (5)
Коровьев (8), Фагот (5).
Бросаются в глаза три обстоятельства:
а) первые четыре имени начинаются с первых четырех букв алфавита, далее следует двойной скачок в направлении к концу алфавита: К – Ф. Иными словами, нам дают понять, что все буквы алфавита – и, стало быть, все слова языка; все, что можно выразить на языке, – все это находится под властью нечистой силы;
б) выписанные имена образуют стишок-считалку. Азазелло рифмуется с Геллой, Бегемот с Фаготом.
И только Воланд не рифмуется ни с кем: он "выше этого".
в) Азазелло + Гелла = 13
Бегемот + Воланд = 13
Коровьев + Фагот = 13
Любопытно, что описанная здесь (и далее) нумерология очень напоминает гематрию – толкование смысла слов по числовому значению составляющих их букв. В частности, в еврейской гематрии существует (и имеет специальное название) метод добавления единицы к уже подсчитанному числовому значению слова.
Да и вообще, метод сокрытия (шифрования) значимых чисел настолько глубоко укоренен в мировой культуре, что стал почти неразличимым и не воспринимается как метод шифровки. Соответственно, не осознается и потребность в дешифровке. Приведем два примера.
1. "Тысяча и одна ночь".
1001 = 1000 + 1
Значимость числа 1000 – от выбора десятичной системы счисления:
1000 = 10 х 10 х 10
2. "Тридевятое царство".
39 = 40 – 1
Значимость числа 40 – от религиозных представлений: 40 лет скитаний евреев после выхода из Египта; 40 дней поста Иисуса в пустыне; на сороковой день душа умершего окончательно расстается с телом ("сороковины") и т.д.
Применяемое нами прибавление/вычитание единицы есть не что иное, как реконструкция процесса шифрования, которое Булгаков применял в своем главном романе. Эта реконструкция шифрования является одновременно и дешифрованием, то есть выявлением значимых чисел.
6. Длительность наказания
"... – Около двух тысяч лет сидит он на этой площадке...
<...>
– Двенадцать тысяч лун за одну луну когда-то, не слишком ли это много? – спросила Маргарита".
То есть двенадцать тысяч лунных месяцев, а это меньше, чем двенадцать тысяч "обычных" месяцев, составляющих одну тысячу лет.
Маргарита не сильна в счете. Но не столько важен сам факт ошибки, сколько ее тип: в ошибке присутствует сакральное число!
Электрон может вращаться вокруг ядра по очень ограниченному набору орбит. Он может перескакивать с орбиты на орбиту, но не может занимать промежуточное положение между ними.
Подобно орбитам электрона, поступки, высказывания и мысли героев "Мастера и Маргариты" – неважно, правильные или нет – квантуются сакральными числами (или, чтобы это не было слишком уж очевидным – квазисакральными).
Значимое число 7 в "Мастере и Маргарите"
1. Вернемся в гостиницу "Астория". Почему Римский укрылся в 12-м номере – понятно. Но почему на 4-м этаже? А потому, что
4 + 1 + 2 = 7
2. А почему вообще – "Астория"? Потому что в слове "Астория" – 7 букв (то же – "Садовая", "Варьете", "Колизей", "Бронная").
3. Римский – финансовый директор, Поплавский – экономист-плановик. Быть может, сходство занятий является причиной того, что "номер отделения", выдавшего паспорт Поплавскому, – 412-й – совпадает с "номером номера", где укрылся Римский. И опять-таки:
4 + 1 + 2 = 7
4. Для членов МАССОЛИТа строится 7 дач.
5. Надпись на двери в "Доме Грибоедова": "Кассы № 2, 3, 4, 5". Одной комнате приписано несколько номеров. Для такого случая никаких правил мы не предусмотрели. Поэтому просто поиграем с цифрами:
2 + 3 + 4 + 5 = 14 = 7 x 2
2 x 3 x 4 x 5 = 120 = 12 x 10
2345 = 7 x 335
3542 = 7 x 506
5432 = 7 x 776
4235 = 7 x 605
2345 + 5432 = 7777
3542 + 4235 = 7777
6. Никанор Иванович проживает в квартире № 35.
35 = 7 х 5
7. Номера квартир в "Доме Драмлита" притягиваются к числу 84, содержащему в себе оба наших особых числа.
84 = 12 х 7
Номера же этажей – 6, 7, 8 – группируются вокруг числа 7.
Хустов живет в 80-й квартире на 6-м этаже.
Двубратский – в 81-й там же.
Квант и Бескудников живут соответственно в 82-й и 83-й квартирах на 7-м этаже.
Латунский – в 84-й на 8-м.
8. Мастер знает семь языков (считая русский).
Число 7 тесно связано с нечистой силой и "нехорошей квартирой".
9. Воландова боль в колене вызвана контактом с "одной очаровательной ведьмой" в 1571 году.
1 + 5 + 7 + 1 = 14
14 = 7 х 2
10. "Лет через триста это пройдет".
Отсчет ведется от 1929 года как времени действия "московских" глав романа (см. "Свидетель находит автора"). Стало быть, "это пройдет" в
1929 + 300 = 2229
году.
Логично предположить, что боль в колене возникла в том же 1571 году. Сколько же лет она будет длиться?
2229 – 1571 = 658
658 = 7 х 94
11. Воланд подписал (или внушил, что подписал) с Лиходеевым контракт на 7 выступлений.
12. Соответственно и сумма, причитающаяся Воланду за выступления, кратна семи: 35000 = 7 х 5000
13. Доказательство существования дьявола Воланд именует "седьмым доказательством". Делает он это в главе, носящей название "Седьмое доказательство".
14. "– Колода эта таперича, уважаемые граждане, находится в седьмом ряду у гражданина Парчевского..."
15. "...канделябр с гнездами в виде когтистых птичьих лап. В этих семи золотых лапах горели толстые восковые свечи".
То есть глава "При свечах" могла бы называться "При семи свечах", что поставило бы ее в один ряд со множеством других подобных названий: "Седьмой крест" (А.Зегерс), "Семеро против Фив" (Р.Олдингтон), "Седьмая печать" (И.Бергман), "Великолепная семерка", "Семеро смелых", "На семи ветрах", "Семь невест ефрейтора Збруева", "Семь невест для семи братьев" и т.д.
16. После бала ста королей, во время праздничного ужина, Азазелло и Бегемот стреляют в семерку пик.
17. Трамвай, зарезавший Берлиоза, поворачивал "с Ермолаевского на Бронную". "Ермолаевский" – 12 букв (то же – "Дорогомилово"), "Бронная" – 7. То есть трамвай, находившийся под
управлением особого числа 12, перешел под управление особого числа 7, более четко связанного с нечистой силой, – и сразу произошла катастрофа.
18. "Умрет он через девять месяцев, в феврале будущего года, от рака печени, в клинике Первого МГУ, в четвертой палате".
1-й МГУ, 4-я палата. Конструируется число 14.
14 = 7 х 2
"в феврале будущего года". Февраль – 2-й месяц года.
"214" либо "142"
2 + 1 + 4 = 7 либо 1 + 4 + 2 = 7
"через девять месяцев"
2149 = 7 х 307 либо 9142 = 7 х 1306
19. Перед вселением Берлиоза и Лиходеева в квартиру № 50 она стояла пустой и запечатанной 7 дней.
20. "– Король на клетке г-два, – не глядя на доску, сказал Воланд".
То есть g2. Буквой "g" обозначается седьмой слева (если смотреть со стороны белых) вертикальный ряд шахматной доски.
21. Прослушаем телефонный разговор Варенухи с нехорошей квартирой:
"– Иван Савельевич? – радостно вскричала трубка, – страшно рад слышать ваш голос" (7 слов);
"– ...весь к вашим услугам, милейший Иван Савельевич!
(7 слов) Распоряжайтесь мною, как вам будет угодно. Итак?"
(7 слов)
"– К.. как? Ка... кататься?.. А когда же он вернется? (7 слов)
– А сказал, подышу свежим воздухом и вернусь!" (7 слов)
"Будьте добры передать мосье Воланду, что выступление его сегодня в третьем отделении" (12 слов)
"– Слушаю. Как же. Непременно. Срочно. Всеобязательно. Передам, – отрывисто стукала трубка" (7 слов)
"– Прошу принять, – говорила трубка, – мои наилучшие, наигорячейшие приветы и пожелания! Успехов! Удач. Полного счастья. Всего!" (13 слов).
22. Рассмотрим текст телеграммы о смерти Берлиоза. Первая фраза ("Меня только что зарезало трамваем на Патриарших") состоит из 7 слов. Всего же в телеграмме 13 слов, если без подписи, и 14 – если с подписью.
Итак, имеем тройку чисел: 7, 13, 14.
Первое является делителем одного из последующих; числа 7 и 13 суть числа повышенной значимости.
Теперь точно так же рассмотрим текст записки Маргариты мужу.
Первая фраза ("Прости меня и как можно скорее забудь") опять–таки содержит 7 слов. Всего же слов 28 (без подписи), 29 (с подписью).
Тройка чисел: 7, 28, 29.
И опять: первое число есть делитель одного из последующих. Но на сей раз лишь одно число есть число повышенной значимости.
Что ж, от Маргариты и нельзя многого требовать: ее ведьминский стаж еще очень невелик.
23. Глава "Нехорошая квартира" имеет номер 7.
24. Сама квартира имеет номер 50.
50 = 7 х 7 + 1
25. Она находится в 6-м подъезде.
6 = 7 – 1
26. А подъезд находится в доме № 302-бис. "Бис" означает "два". Стало быть, 302-2.
3 + 0 + 2 + 2 = 7
* * *
Впрочем, можно и по-другому толковать номер дома на Садовой и номер "нехорошей квартиры". В замечательной статье "Из наблюдений над мотивной структурой романа М.А.Булгакова "Мастер и Маргарита", опубликованной в Израиле еще в 1978 г., но до сих пор сохраняющей свое значение, Борис М.Гаспаров пишет об особой роли числа "5": действие происходит в мае, пятом месяце года, над храмом горят два пятисвечия, горят лампы в десяти кабинетах одного учреждения, Пилат – пятый прокуратор Иудеи, пяти равна сумма цифр номера "нехорошей квартиры" (5 + 0 = 5) и сумма цифр номера дома на Садовой (3 + 0 + 2 = 5), десяти равна сумма цифр номера палаты Мастера (1 + 1 + 8 = 10).
К этому добавим от себя, что
- дверь в квартиру 47 в доме № 13 открыла Ивану "девочка лет пяти";
- Иван просил милицейского дежурного прислать "пять мотоциклетов с пулеметами";
- Ивану 23 года, а Рюхину 32.
2 + 3 = 3 + 2 = 5;
- Воланд, согласно договору с Босым, платит 5000 рублей за проживание в квартире № 50;
- Лиходеев телеграммой из Ялты запрашивает пятьсот рублей;
- в квартире Латунского пять окон;
- "нехорошая квартира" находится на пятом этаже;
- в ней пять комнат (столько же у Бескудникова в Перелыгино и у Маргариты с мужем в особняке);
- в ней живут Воланд, Коровьев-Фагот, Азазелло, Бегемот и Гелла – пять нечистых;
- в ней действует пятое измерение;
- "Две с половиной тысячи человек в театре вскрикнули как один". Число зрителей есть квадрат номера "нехорошей квартиры":
2500 = 50 х 50
И для них "сладко запела" Гелла: "– Герлэн, Шанель номер 5...";
- буфетчик Соков хранил свои сбережения в пяти сберкассах;
- Мастер знает пять современных языков;
- роман о Пилате перепечатан машинисткой в пяти экземплярах;
- "...она видела... швейцарскую с совершенно необъятным камином, в холодную и черную пасть которого мог свободно въехать пятитонный грузовик".
Число Гаспарова "5" связано с особыми числами 7 и 12 простым соотношением:
5 = 12 – 7
Особость же самого числа 5 определяется его связью с основанием системы счисления:
5 = 10 : 2
Приведем теперь третью – самую интересную и, по-видимому, наиболее близкую к истине – трактовку номера дома на Садовой. В этой трактовке слово "бис" понимается не как "два" (то есть не как прибавление двойки), а как "дважды" (то есть как умножение на два, причем умножается, конечно, не последнее слагаемое, а вся сумма), – что, во-первых, полностью соответствует смыслу слова "бис", а во-вторых, приводит к числу "10":
(3 + 0 + 2) х 2 = 10
Но к этому же числу приводит, как мы видели у Гаспарова, "гематрия" номера палаты Мастера:
1 + 1 + 8 = 10
Совпадение гематрий говорит о смысловой связи. Иными словами (см. "Свидетель находит автора") мысль о том, что подлинной целью визита в Москву дьявольской делегации (поселившейся в доме № 302-бис) является спасение Мастера (обитающего в палате № 118), – эта мысль получает подтверждение методом "булгаковской гематрии".
* * *
Иногда тайный смысл числа раскрывается обратным – справа налево – прочтением его десятичной записи:
- "...потрясающее по своей художественной силе описание похищения пельменей, уложенных непосредственно в карман пиджака, в квартире № 31",
то есть 13, чертова дюжина;
- "...оказалась у зеркала... женщина средних лет и тут же сказала, что можно записаться только на девятнадцатое, не раньше"
91 = 7 х 13
(И снова ошибка Булгакова: 19-е число – воскресенье, неприемный день);
- кот Бегемот 19 дней скитался по пустыне, питаясь мясом убитого им тигра
91 = 7 х 13
- в МАССОЛИТе числится 3111 литераторов.
Число 1113 состоит из двух двузначных соседей канонического числа 12.
* * *
Отметим, наконец, что в романе "Мастер и Маргарита" закодировано число "666" – визитная карточка Воланда:
"– Девять месяцев, – задумчиво считал Воланд, – двести сорок девять тысяч... Это выходит круглым счетом двадцать семь тысяч в месяц?"
Выполнив деление, получаем бесконечную десятичную дробь с периодом 666, причем это число примыкает к десятичной точке также и слева:
249000 : 9 = 27666.(666)
Воланд сам указал место, где следует искать его визитную карточку.
И выбор места не случаен: последняя глава первой части, практически между первой и второй частями, то есть в центре романа. Нам дают понять, что во всем романе нет ничего и никого более важного, чем Воланд.